Преемственность

— Час от часу не легче, — Него Натифуллус печально вздохнул. — Не понимаю я, мой лорд, почему Старейшины не идут в короли? Ведь эти людишки творят немыслимое… То на троне сидел тот самодур, который нарушил договоренности со Стоохсом и едва не развязал войну, то этот молокосос, который, вероятно, путает управление королевством со своими деревянными солдатиками! А ведь все земли Старейшин славятся миром и благополучием! Почти все, за исключением Райгара… Почему же мудрому правителю, например вам, не навести порядок во всем королевстве?

— Быть королем и быть графом — это разное, мой друг. — Филипп приподнялся на подушках. — У Старейшин хватает мудрости не лезть в короли, потому что большая политика — это по своей сути древнейшее женское ремесло. Наденешь корону, и вот ты уже схож со шлюхой и стараешься продаться подороже.

— Вы правы, господин. Я об этом не подумал. — Слабая улыбка появилась на старом лице Управителя.

— Кстати, Него. Тебе ведь уже полтора века, друг мой.

— Время летит незаметно, мой лорд.

— Да, в этом ты прав. Буквально вчера я назначал тебя, молодого с горящими глазами, Управителем, а сейчас передо мной стоит седой старик.

Граф поднялся с кровати и медленно подошел к письменному столу, бросив на него корреспонденцию. Комната Филиппа напоминала гостевую, в которой разместили Уильяма, однако она была просторнее. Плотные и длинные шторы из бордовой ткани закрывали окно и часть стены. Лишь небольшая полоса света освещала спальню графа, большая же половина комнаты утопала в полумраке.

Управитель все это время стоял и смирно ждал, скрестив руки на животе.

— Него, друг мой, тебе пора начать готовить Базила к передаче ему роли Управителя, — снова обратился к старику Филипп, ложась на подушки и потирая рукой повязки на шее.

— Я занимаюсь этим, господин. Он… Ох, мой внук совсем не усерден, не хочет ничего запоминать, и я уж подумываю, что возможно и Управитель из него дурной выйдет. Какое-то молодое поколение неразумное пошло.

Него развел руками и виновато закряхтел.

— Ты был таким же сотню лет назад. — Филипп ласково посмотрел на старого Управителя, вспоминая того пылкого молодого мужчину, который больше по девкам любил бегать, чем возиться с бумагами. — А ты провел поучительную беседу с Базилом и Эметтой?

— Конечно, господин. Пригрозил всеми самыми страшными исходами, если ляпнут что-нибудь! Леонардо, как оказалось, рассказал подробности о планах на Уильяма не только Эметте, но и Базилу.

Граф глубоко и недовольно вздохнул. Него все понял по вздоху и кивнул.

— Не пойму, то ли это невежество молодости и с годами все пройдет, то ли ждать просветления от него не стоит. Как легко рассуждать о воспитании чужих детей и порой как тяжело понять душу своих собственных, пусть даже приемных. Тот же Асмодей, быть может, действительно уверен, что его дети не насиловали и не убивали ту девушку.

Управитель развел руками.

— Друг мой, будь добр, поменяй мне повязку, эта уже пропиталась кровью, — вежливо попросил Управителя Филипп. — Сегодня вечером я хочу отвести Уильяма в нижние тюрьмы.

Него открыл сумку с уже заготовленными бинтами и мазями и, приземлившись на край кровати, снял старую повязку и обработал черной мазью рану, которая уже начала затягиваться. Чтобы помочь старику, Филипп подвинулся ближе к нему и сел ровно.

— А вчера парень-то не растерялся и перевязал вас. Да так хорошо, кстати! И дойти помог, и понял, когда руку надо подать, — тихо сказал Него, нанося мазь из перетертого Златовика и Волнушки на шею графа.

— Да, природа одарила его и умом, и статью. Наивный правда, но вот это точно грехи молодости, которые проходят с годами, — кивнул Филипп. — И Йева тоже все это заметила.

— В смысле? — не понял Него и замер на мгновение.

— Ты разве не обратил внимание, как она порой подолгу засиживалась у него? Кувшин возьмет с рассветом, а возвращается лишь через час-полтора. А вчера его так по-свойски взяла под локоть, когда повела за мной. Думала, я не замечу.

— Вы думаете, они возлежали вместе? — охнул Управитель.

— Конечно же да… — с иронией произнес граф и осуждающе посмотрел на Управителя, который, по его мнению, сам должен был все понять. — То, что рыбак приглянулся Йеве, я понял еще по дороге к Брасо-Дэнто. Поэтому, собственно, и попросил ее ухаживать за ним — это была дополнительная гарантия, что Уильям ничего не натворит. Но меня беспокоит другое…

— Что же, господин?

— То, как она себя стала вести, — вздохнул граф. — Стала рассеянной и мечтательной. Это нехорошо! Я надеялся на ее благоразумие и что она не станет мешать обычную похоть с чувствами. Но она все-таки привязалась к этому рыбаку.

— Суд… — сказал старик. — Сочувствую девочке, когда дар Уильяма передадут…

Граф сурово посмотрел на Управителя, и тот захлопнул рот, не договорив. И хотя комнаты Филиппа и Уильяма разделяла спальня Йевы, а стены в замке были толщиной с локоть, Филипп предпочитал быть осторожным.