Предвыборная страсть

Она целовалась с закрытыми глазами, а он смотрел, видел близко это красивое лицо и никак не мог поверить, что самые чудесные его сны стали вдруг явью. Это она, его Лера?

— Неужели это ты? — прошептал он, отстраняясь и напряженно вглядываясь в смеющиеся зеленые глаза.

— Я… Но это вопрос не к мэру. — Она откинула голову, лукаво поглядывая на него.

— Господи, как я люблю тебя!

— А вопрос к мэру? — Она засмеялась.

— Да просто хотел спросить, как твои подчиненные отмечают день рождения самого высокого начальства?

— Зачем тебе это?

— Ответь, а я потом объясню.

— Обычно. — Она пожала плечами, снова взяла его под руку, увлекая вперед. — Я даю деньги, Марина и другие женщины накрывают в кабинете стол а ля-фуршет, кто хочет меня поздравить — приходят и… поздравляют. Выпивают, закусывают кто сколько хочет, я никого не ограничиваю. Посиделок на службе не устраиваю, но вечером домой приходят друзья, другие городские начальники с женами, и тогда уже начинается застолье. Но почему ты спрашиваешь?

— На службе, когда люди поздравили тебя, выпили, закусили, они могут на полчаса раньше домой уйти?

— Разумеется. Толку от их работы все равно мало. Ну говори, говори, зачем тебе понадобились эти сведения?

— Чтобы рассказать тебе очень похожую историю. В одном магазине директора поздравили с днем рождения, он поставил бутылку и умчался домой, встречать гостей. Ну, работники выпили и решили на полчаса раньше разойтись по домам. А в это время в магазин заходит мэр, поднимает шум, и на следующее утро пожилую женщину выгоняют с работы за пьянство.

— Это была твоя мать? Ну что сказать… Некоторые папины комплексы перешли ко мне, ты понимаешь, почему. Если все было так, как ты сказал, я совершила ошибку. Завтра же непременно исправлю ее.

— Я так и думал и уже сказал об этом матери. Она, правда, не поверила, но я сказал: завтра сама увидишь.

— Ах, так? Значит, я просто обязана сделать это именно завтра? Терпеть не могу, когда вынуждают что-то делать. Тогда я решу этот вопрос послезавтра.

— Охота тебе выглядеть злодейкой?

— Истомин! Ты как разговариваешь с… — Она запнулась.

— Орешкиной? Не знаю такую. Эту девушку зовут Лера Истомина, просто какое-то время она скрывалась под псевдонимом.

Так они разговаривали шестнадцать лет назад.

Лера опустила голову, печально усмехнулась:

— Орешкина бы стала Истоминой, но я теперь Агеева. У меня есть муж, и вообще много что изменилось, Андрюша.

— Ты — это ты, ничего не изменилось, моя хорошая. Ты моя Лера, Лерочка, вот и все.

Они остановились неподалеку от подъезда ее дома, укрывшись в густых кустах сирени и жасмина.

— Нет, изменилось, — капризно сказала Лера. — Мне страшно, Андрюша. А вдруг это… это просто отзвук прошлого, неудовлетворенное желание, неисполнившиеся мечты, и как только мы будем вместе, все изменится?

— Что должно измениться, любимая?

— Да все… ну, охладеем друг к другу, и слова окажутся просто словами и ничем больше.

— Они и так просто слова, потому что ими нельзя объяснить, что я чувствую, когда вижу тебя, когда обнимаю тебя, когда твои губы целуют меня. Когда ты рядом! Нет таких слов, Лера, нет! Так было только во сне, когда я видел тебя. Шестнадцать лет ты мне снилась, и всегда, всегда это было чудо, понимаешь?

— Наяву часто все бывает по-другому.

— Оно и было по-другому! Глупо, неестественно, противно. И это была не жизнь, а мучение. Разве можно так жить, что не хочется просыпаться, и самое главное желание — уснуть навеки, но только чтобы ты была рядом?!

— Андрюша. — Она обняла его, прижалась к нему. — Только ты можешь со мной так разговаривать. Только ты — мой единственный настоящий мужчина. Только с тобой я хочу быть всегда-всегда. Я сильная женщина, даже покушений не боюсь, но сейчас мне страшно, что это когда-то может кончиться. Я… я не знаю… я не переживу такое…

— Глупышка. — Он поглаживал ее рыжие волосы, выбивающиеся из-под черной норковой шапки. — Ну представь себе, если б Ромео и Джульетта боялись, что когда-нибудь охладеют друг к другу? Мы ведь раньше не боялись.

— А мы такие же, как шестнадцать лет назад? — Она тоже улыбнулась.

— Конечно. Не было никаких шестнадцати лет. Ты разве не Лера? Ты любишь меня? Так же, как тогда?

— Я люблю тебя… — Крупная дрожь сотрясала ее тело. — Это похоже на сумасшествие, но я ничего не могу с собой поделать.

— И я тебя люблю. Более долгого испытания для нашей любви трудно представить. Хватит, хватит ждать, Лера! Лерочка…

— Андрюша, любимый мой, но ты же понимаешь, я не могу сейчас уйти к тебе. Нужно время, чтобы решить многие вопросы.

— Я не тороплю тебя, Лера. Ты моя, ты со мной, даже если мы не вместе. Знаешь, имя Лера для меня означает «любимая». Когда ты была чужой и далекой, я никогда не называл тебя Лерой. — Он опустился на сырую желтую траву, обхватил руками ее ноги, прижался щекой к ним. — Я хочу тебя навсегда, только тебя, всегда хотел… А ты возьми меня. Всего…

Она присела, обняла его, поднялась вместе с ним.

— Не надо, Андрюша, ты простудишься…