Предпоследний круг ада

– Я не могу работать под давлением.

– А ты думай о гонораре, который получишь. Десять тысяч долларов тебя устроит? – Сумма была по тем временам огромной. За такие деньги можно было купить трехкомнатную квартиру. Но Нурлан не хотел связываться с Булатом. – Мало? – Он по-своему расценил замешательство Джумаева. – Хорошо, пятнадцать. И полное обеспечение. Будешь жить как принц: кушать деликатесы, пить дорогое вино, плавать в бассейне. Девочки понадобятся, вызовем.

– Я предпочел бы остаться дома, не хочу оставлять маму.

– Ее тоже захватим с собой.

– Нет, я не позволю взять ее в заложники…

– Она будет гостьей моей мамы, – смягчил тон Булат. – Они примерно ровесницы, найдут общий язык. Моей скучно, твоей трудно. Может, подружатся?

И Нурлан согласился. Потому что с такими, как Булат, лучше по-хорошему.

В тот же день они с мамой переехали в усадьбу Булата, на территории которой стояло несколько домов: один для родственников, второй для самого хозяина и его семьи, третий для гостей. Все они находились за высоким забором. Выйти за него без разрешения Булата не имели права даже жена с детьми. Он боялся за их безопасность, поэтому держал под присмотром.

Нурлана поселили в домике для гостей. Одного. Ему ничто не должно было мешать. Раз в день, после завтрака, Булат являлся к нему и рассказывал о жизни. Потом уезжал по делам, оставляя своего биографа наедине с пишущей машинкой. Нурлан обычно тут же вставал и отправлялся в гости к мамам – своей и Булата. Или играл с детьми, купался в бассейне, лакомился сладостями, в общем, хорошо проводил время. А вечером садился за машинку. Булат заставал его за ней, когда возвращался домой, и требовал прочесть то, что написано. Как правило, ему все нравилось. Что не удивительно – Нурлан угождал заказчику. Обелял его образ. Бабка Булата раскусила бы фальшь в два счета и запустила в писателя подушкой, но внук не был таким же проницательным.

Это было хорошее время… Они с мамой ни в чем не нуждались. Нурлан работал: кроме биографии Булата, он писал еще трогательную повесть о дружбе двух немолодых женщин, познакомившихся в тюрьме, где одна забирала прах мужа, а вторая приехала на первую свиданку с осужденным за убийство сыном.

Нурлан мог уложиться в полтора месяца, но не торопился. Жить на всем готовом, не заботясь о пропитании, проезде, бытовых вещах, – это так здорово. Особенно если ты до этого только тем и занимался, что заботился обо всем этом. Когда Булат спрашивал, когда он допишет, тот цитировал бабушку: «Если берешься за что-то, делай хорошо!», и тот кивал. Да, все правильно. Аже была мудрейшей из мудрых, и она рассмотрела талант Нурлана, благодаря которому Булат станет легендой.

Джумаев был очень собою доволен. Он считал себя манипулятором. Да, прогнулся под Булата – и что? Сейчас живут припеваючи, а когда книга будет отдана в тираж, заживут еще лучше. Нурлан получит пятнадцать кусков, и они с мамой отправятся в путешествие по Европе. Она давно мечтала о Париже, он о Сицилии, и они решили, что потратят гонорар на вояж, а потом будь что будет.

Потом… После того как произошло то, что произошло… Нурлан думал о том, что их погубила жадность. И его, и маму, ведь она поддакивала сыну. Ей тоже не хотелось возвращаться в их убитую квартиру и искать на полупустых полках магазина съедобные продукты. Они зажирели и расслабились. Забыли, у кого гостят и на кого работают.

Толстый и хромой Булат, сидящий на инсулине, перестал вызывать уважение у братков. А так как сам он уходить с «поста» не хотел, его решили скинуть. Нурлан видел голливудские фильмы о том, как виллы наркобаронов подвергаются масштабным нападениям, и думал, что это всего лишь фантазия режиссеров, желающих снять зрелищные сцены. Оказалось, что нет. Как-то ночью Нурлан проснулся от странного звука, выглянул во двор и увидел, как над усадьбой навис вертолет. Из него высовывались автоматчики. Через несколько секунд они начали стрелять…

В ту ночь погибло пять человек, среди них мама Нурлана. Она могла бы выжить, автоматчики не стреляли в «мирных», но пуля срикошетила. Сыну Булата оторвало три пальца. Его же самого буквально нашпиговали свинцом. Он валялся посреди двора и напоминал Нурлану очищенный и помятый гранат. С тех пор он возненавидел этот фрукт…

Глава 6

Костя Марченко сидел за своим рабочим столом и уплетал кильку. Он вывалил ее из банки на большую плоскую тарелку, чтобы на край складывать отходы, и вооружился влажными салфетками. Обглодав одну рыбку, Тарантино откидывал кости и голову, протирал пальцы, брал бородинский хлеб, откусывал, прожевывал, затем хватался за очередной хвостик. Это было похоже на ритуал, за которым следили коллеги.

– Кто же так ест кильку? – первым не выдержал Ершов. – Целиком надо.

– Не, я тоже кости выплевываю, – не согласился с ним Карский. – Но голову проглатываю. – И потянулся, чтобы стянуть одну рыбешку, за что получил по руке.

– Стыдно есть себе подобных, Карась, – усмехнулся Костя, продолжив трапезу.

– Стыдно жрать в одно лицо и не делиться с голодными друзьями.

– Можешь доесть головы, тебе же они нравятся.