Предпоследний круг ада

– Нет, мне не нравится эта идея, – после паузы проговорил Абзал. – Если ты стараешься для меня, то не продавай фирму. Я сам это сделаю, как только пойму, что хочу заниматься чем-то другим. К тому же я считаю, что тебе рано уходить на пенсию. У тебя тело сдает, а мозг функционирует на сто двадцать процентов. Без работы он зачахнет, как и твоя оболочка. Ты говоришь, осталось немного, но если ты ошибаешься и впереди долгие годы… Что ты будешь делать, когда уйдешь на покой? Деградировать в своем шале?

– Не обязательно. Я могу вернуться к творчеству, и тогда мой мозг не зачахнет.

– Ты не писал двадцать с лишним лет. И тебя, как ты сам говорил, не тянуло. А почему, напомни?

– Я утратил наивность и перестал верить в чудеса, а без этого нельзя творить, можно только сочинять тексты, – процитировал Нурлан самого себя.

– Ты уже так не считаешь?

– Мне уже не тридцать, как раз тогда я запретил себе писать, и я не столь категоричен… Теперь я думаю, что творчество многогранно. Сомневаюсь, что Эдгар Алан По был наивным мечтателем, но он настоящий мастер. И я не мог читать его в молодости, а сейчас – с удовольствием. «Ворона» я знаю наизусть. Хочешь послушать это стихотворение?

– Нет, спасибо. – Абзал рывком запахнул халат. Шелк, из которого его сшили, скользил по телу, обнажая племянника до пояса за считаные секунды. И все равно он носил его, потому что был немного самовлюблен, а в нем самому себе казался похожим на хана в часы отдохновения. – Чего бы мне действительно хотелось, так это помочь тебе найти покупателя, уж если ты твердо решил продавать бизнес.

– Он уже найден. Мы вступили в стадию переговоров. Как только придем к соглашению, я сообщу тебе. – Нурлан прислушался. – Кажется, твой телефон звонит, пойди ответь…

И, откинувшись на подушки, прикрыл глаза. Абзал стремительно удалился. Он был шокирован и немного обижен. Шок не скрывал, обиду пытался. Привык к тому, что дядя делится с ним своими планами и спрашивает совета. А как иначе, ведь Абзал его правая рука!

«Вот именно, рука, – мысленно проворчал Нурлан. – А не полушарие мозга…»

Абзал был всего лишь исполнителем, но исполнителем, которому дают понять, что он тоже многое решает. На самом же деле Нурлан контролировал абсолютно все. Но если бы не племянник, он бы справлялся с большим трудом.

Абзал же без Нурлана не справился бы вообще…

Правая рука повисла бы плетью без импульсов, посылаемых мозгом.

Нурлан много чего сказал сегодня Абзалу. И что-то из этого было правдой. Но не все… Далеко не все. Еще не время посвящать племянника в свои планы. А пока пусть дуется.

* * *

Нурлана не приняли в институт, потому что его отец предал Родину. В техникум тоже. Возможно, ПТУ распахнуло бы перед ним свои двери, но пробовать парень не стал. И не потому, что считал рабочую специальность недостойной себя, просто если бы и в училище его зарубили, он впал бы в отчаяние.

Стал искать работу. Но с этим тоже оказалась беда. При приеме требовалось заполнить анкету, один из пунктов которой требовал указать ближайших родственников, осужденных по политическим статьям. Нурлан честно сообщал об отце и получал от ворот поворот. Попробовал схитрить. Его взяли, но через два месяца уволили.

У мамы тоже начались проблемы с работой. По той же причине. Пришлось уволиться. Так как жить было не на что, сдали комнату в своей прекрасной трешке. Жилец обоим показался приличным, но оказался валютчиком. В те годы покупка и продажа долларов считалась преступлением, за эти операции сажали. Посадили и жильца Джумаевых. И снова на них упала тень… Жена и сын изменника Родины сдали комнату преступнику! Да не карманнику или домушнику – валютчику. Не иначе сами имели доллары, за которые старший Джумаев продал Советское государство. Никто не верил в совпадение, ни милиционеры, ни соседи, ни даже родственники…

Но Нурлан с мамой держались. И умудрялись находить деньги на жизнь. Она мыла подъезды, он ухаживал за больной старухой. Та была бабкой крупнейшего мафиози Казахстана по кличке Булат. Мафиози обожал ее и во всем угождал. А сделать это было ох как сложно. Старуха не подпускала к себе остальных родственников, хотела, чтобы любимый внук сидел с ней. Но у того была своя жизнь, причем бурная, и так совпало, что Нурлан очень внешне на него походил. Из-за этого его и наняли. Бабка их путала, и все были счастливы.

Джумаеву доставалось от старухи. Да и внук ее не был приятным человеком. И все же Нурлан был работой доволен. Ему хорошо платили, и находилось время на то, чтобы писать. Он с детства сочинял и хотел бы поступить в Литературный институт, но раз путь туда заказан, то Нурлан забыл думать о том, чтобы посвятить себя писательству. Решил, что будет баловать себя рассказиками и повестями, давая выход фантазии. Как-то старуха заметила, что он строчит что-то в общей тетради. Спросила что. Нурлан ответил:

– Пишу рассказ.

– Ты никогда не проявлял творческих способностей. Все твои сочинения тянули не больше чем на тройку.

Зная, что подопечная путает его с внуком, Нурлан пожал плечами: