Предположение (ЛП)

— Иди открой дверь и посмотри, — улыбается он, а я размышляю, хочу вставать или нет, но все-таки отстраняюсь от него.

Нахожу футболку Кентона на краю кровати и быстро натягиваю ее через голову, направляясь к двери. Чем ближе я подхожу, тем ярче становится снаружи. У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на открывающийся передо мной вид. Розовый пляж, который ведет к воде, такой голубой, что она похожа на картинку.

— О Боже, — шепчу я, чувствуя, как руки Кентона обнимают меня за талию. Мои руки скользят по его рукам, и я запрокидываю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Где мы находимся?

— На Багамах.

— Пляж розовый или мои глаза играют со мной злые шутки?

— Он розовый.

— Ух ты.

Кто бы мог подумать, что в мире есть место, где на пляже розовый песок?

— Что скажешь, если ты наденешь бикини, которое я видел у тебя в сумке, и мы пойдем нырять с маской? — спрашивает он.

Я улыбаюсь и киваю, полностью поворачиваюсь в его объятиях.

— Спасибо за это.

Я встаю на цыпочки, прижимаюсь губами к его губам, а затем ныряю под его руку и бегу обратно в комнату, чтобы надеть купальник.

Остаток нашего медового месяца мы проводим либо в постели, либо на пляже. Не могу представить себе его более совершенным.

***

— Детка, открой дверь! — кричит Кентон из своего кабинета.

Я закатываю глаза и бросаю рубашку, которую складывала, на кровать.

— Мог бы сказать «пожалуйста»! — кричу я в ответ, спускаясь вниз по лестнице, Табс следует за мной. Слышу, как муж смеется, но не слышу, чтобы он все-таки сказал «пожалуйста».

Мы определенно вошли в роль супружеской пары — за исключением того, что я не готовлю и не убираю. У нас есть экономка, которая приходит раз в неделю, и Кентон готовит ужин почти каждый вечер, потому что каждый раз, когда я приближаюсь к плите, случается катастрофа.

Я распахиваю входную дверь, и мир переворачивается.

— Мама, — шепчу я в шоке.

Прежде чем я осознаю, что происходит, ее рука ударяет меня по лицу с такой силой, что голова поворачивается в сторону.

— Как ты посмела? — шипит она, снова поднимая руку. Я слышу, как Табс сходит с ума.

— Никогда в жизни не бил женщину, но скажу тебе прямо сейчас: еще раз дотронешься до нее, и я закопаю тебя, — рычит Кентон, вставая между мной и моей матерью.

Моя рука не покидает щеки. Я все еще чувствую жжение от ее пощечины, и тело нагревается, зрение затуманивается, но не от слез, а от ярости. Я прошла через ад, а она появилась здесь не из-за беспокойства, а из чувства самосохранения. Я точно знаю, почему она здесь.

Кентон нашел моего отца вскоре после того, как мы вернулись домой из свадебного путешествия. Сначала я не собиралась с ним связываться, но после долгого разговора с Кентоном и Нэнси решила, что терять мне нечего. Если бы он не захотел говорить со мной или иметь ко мне какое-то отношение, это было бы не более и не менее больно, чем если бы я не нашла его. Поэтому я позвонила. Сказать, что он был непреклонен в своем мнении, считая меня мошенницей, было бы преуменьшением.

Только когда Джастин прислал ему копию моей медицинской карты, он перезвонил мне и объяснил, что моя мать сказала ему, что я умерла, когда мне было три года, и что меня кремировали. Он рассказал, что у него все еще есть урна, в которой, по его мнению, хранится мой прах. Объяснил, что моя мать переехала из района, где они жили, через несколько дней после того, как передала ему то, что должно было быть моими останками, и больше он о ней ничего не слышал.

— Не вставай между мной и моей дочерью, — шипит мама, пытаясь обойти Кентона.

Я даже не знаю, что на меня нашло, но ярость, которую я испытывала с самого детства, дает мне силы обойти тело Кентона, которое, клянусь, расширяется у меня на глазах.

— Как я посмела? Как я посмела? — кричу я во всю глотку. — Уверена, ты здесь потому, что мой отец связался с тобой! Как ты смела скрывать его от меня? Как ты смела сказать ему, что я мертва, и позволила ему думать, что его единственный ребенок мертв?

— Не говори со мной так! Я сделала то, что было лучше для тебя. Он был ничтожеством.

— Почему? Потому что не вписывался в твой идеальный маленький мир?

— Он был мусорщиком, — говорит она раздраженно.

— И ты спала с ним больше двух лет! — кричу я, моя рука сжимается в кулак. Я чувствую тепло Кентона за спиной, его присутствие придает мне сил. Знаю, пока он рядом, я смогу встретиться лицом к лицу с любыми демонами прошлого.

— Он не был достаточно хорош ни для меня, ни для тебя.

— Он любил меня! — кричу я и, не раздумывая, бью ее. Руку покалывает от удара, но, увидев красный оттенок на ее щеке, я почему-то чувствую себя лучше.

Она подносит руку к лицу, и ее глаза становятся большими.

— Ах ты маленькая сучка!

— Я больше не та испуганная маленькая девочка, мам, — уверяю я, когда она снова замахивается. — Если ударишь меня, я ударю тебя в ответ.

Ее рука неохотно опускается, а глаза прищуриваются.

— Он подает на меня в суд. После стольких лет он снова появился в моей жизни и угрожал мне. Мой жених бросил меня, и это все твоя вина!