Предназначено судьбой

— Я не уверен, что это была ошибка.

Джиллиан испытующе смотрела на него. Она давно уже привыкла к татуировке на щеке, и изображение медвежьего когтя даже начало ей нравиться. Этот знак делал Дункана непохожим на других мужчин.

— Ничего не понимаю. Ты считаешь, кто-то покушался на твою жизнь? Кто? Почему?

Он взял ее двумя пальцами за подбородок.

— Тебе не о чем беспокоиться.

— Не о чем беспокоиться?! — Она провела ладонью по его небритой щеке. — Тебя пытались убить, а я не должна беспокоиться? Что случилось с нападавшим? Что он сказал?

— Ничего.

Она нахмурилась.

— То есть как?

— Я убил его.

Джиллиан замерла. Ей-то казалось, что она начинает понимать своего мужа, а на самом деле он для нее по-прежнему остается закрытой книгой. Сегодня, всего несколько часов назад, Дункан убил человека, однако сообщает об этом как бы между прочим, словно о чем-то незначительном.

— Ты сегодня убил человека, Дункан? — Ее голос дрогнул.

— А ты бы предпочла, чтобы он убил меня?

— Нет. Конечно, нет.

Его рука снова опустилась на ее бюст.

— Самое странное то, что никто не знал, куда я еду.

— Никто? А как же я? Я-то знала. И потом, ты мог проговориться кому-то еще.

— Нет, я никому не говорил.

Она задумчиво водила пальцем по его груди.

— А Алджернону?

— Алджернону? Я его не видел с прошлой недели. Он приходил в очередной раз клянчить аванс. Уже умудрился потратить всю свою годовую ренту. Алджернон шляется где-то в городе, со своими шлюхами. А почему ты про него спросила?

Джиллиан заколебалась. Она не хотела возводить на кузена напраслину. В конце концов, Алджернон совершенно безвреден. Ей даже было его жалко. Однако, если Дункану угрожает опасность, долг жены — предостеречь его.

— Понимаешь, Алджернон говорил, что добьется возвращения графского титула через суд.

Дункан расхохотался, запрокинув голову:

— Суд? Он хочет обратиться в суд? Ты шутишь!

Джиллиан тоже улыбнулась:

— Алджернон утверждает, что произошла судебная ошибка. По праву все имущество принадлежит ему.

— Это по какому же праву?

— Он не объяснял. Но уговаривал меня не выходить за тебя замуж. — Она помолчала. — Мол, лучше будет, если я дождусь его.

Дункан расхохотался еще пуще.

— Вот оно что! Мой братец ревнует. — Он провел рукой по ее обнаженному плечу. — Отлично его понимаю. Бедняга. Он-то был уверен, что нас всех убили и теперь наследство принадлежит ему по праву. Несколько лет Алджернон наслаждался жизнью. Отлично понимаю его обиду. Знаешь, ведь у него было тяжелое детство. Родители умерли, когда он был совсем мальчишкой, и бедолага жил то у нас, то с бабушкой, то с теткой. Быть отпрыском младшего сына — незавидная доля.

— Я-то знаю, что он безвреден. Поэтому-то и не рассказывала тебе об этом раньше. — Джиллиан задумалась. — Ты абсолютно уверен, что никому не рассказывал о своей поездке в Нью-Форест?

Дункан вздохнул:

— Не будем больше об этом говорить. Здесь, в спальне, я хочу забыть обо всех неприятностях.

— Ладно.

У Джиллиан было множество вопросов, но она решила, что задаст их позже. Поразительно, что Дункан вообще рассказал ей об инциденте в лесу.

Она снова положила голову ему на грудь, одновременно рукой погладила его по плоскому, мускулистому животу, спустилась ниже.

Дункан застонал:

— Чертовка! Я женился на чертовке.

— Если не хочешь — не буду, — вкрадчиво произнесла она, ловко орудуя пальцами. — Перестать?

— Нет, — хрипло ответил он. — Ни в коем случае…

— Что-что? Не может быть! — Беатриса хихикнула и потянулась за фарфоровым кофейником.

Сестры сидели за столом, ожидая, когда к ним спустится вдовствующая графиня.

Джиллиан встала, разворошила угли в камине. С минувшей ночи на Лондон обрушился холодный северный ветер, и сразу повеяло зимой. Честно говоря, Джиллиан обрадовалась, что наконец наступил декабрь. Если до сих пор они с Дунканом не собрались в Америку, значит, теперь до весны уже не уплывут.

— Да, Дункан сказал, что, может быть, возьмет тебя в колонии с нами, — кивнула Джиллиан. — Там будет нетрудно подыскать тебе мужа.

Беатриса зябко закуталась в шаль.

— Ты шутишь! Чтобы я отправилась через океан в далекую, языческую землю? Мэри Мэстон говорит, что краснокожие дикари там кишмя кишат, а условия жизни просто кошмарные. С какой стати мне туда ехать?

— Чушь! — отмахнулась Джиллиан. — Ты ведь знала, что тебе придется поехать в Америку, если ты выйдешь замуж за графа Кливза.

— Это совсем другое дело, — возразила Беатриса. — Ехать с мужем — мой долг. Но теперь-то все переменилось.

Джиллиан наклонилась вперед:

— Да брось ты, сестренка. Ты только подумай, сколько нас ожидает приключений. Я тут рассматривала карту, которая висит у Дункана в кабинете. Представляешь, мы поплывем южным путем, через Карибские острова! Может быть, даже сделаем остановку на Ямайке!

— Терпеть не могу приключения, — чопорно ответила Беатриса, сложив на коленях ручки. — Это ты у нас авантюристка.

— Чушь! — громогласно объявила графиня, входя в гостиную.

Лакей ловко подхватил плащ, который она сбросила с плеч. В доме было холодно, и дамы, проходя по длинным, продуваемым сквозняками коридорам, были вынуждены надевать плащи.