Предназначение

Глаза монаха сосредоточились на лице принца – теперь Горну принадлежало все внимание отшельника. Юноша выпрямился. Перед его глазами сразу же встал Латорон, пронзающий мечом свой панцирь багряного золота с такой легкостью, словно тот был из тонкой бумаги… Горн дернулся, ощутив пробежавший по телу холод. Бросил взгляд на монаха – смотрит с интересом и так спокойно, что от его взора принц невольно задышал глубже.

– Как думаешь, Ильрика не пострадала? – роясь в воспоминаниях, пробормотал Горн.

– С ней все в порядке. Она собственность. Собственность имеет цену. Хозяева не станут сорить деньгами.

– Ты чувствуешь это или придумываешь, чтобы успокоить?! – горько спросил принц. – С ней точно ничего не случилось?! С ней будет все хорошо?!

– Ну… Если не считать, что девушке придется исполнять прихоти прежних хозяев… Она рабыня, Горн. Ей не приходится выбирать, кому «доставлять радость».

Глаза Горна сверкнули гневом, но тут же угасли от сознания собственной беспомощности.

– Ты отвратителен, Хонтеан! – заявил принц.

– Может быть, – согласился монах. – Зато ты верно движешься к своей цели.

– Я?! Да я потерял все, что имел!

Хонтеан чуть поднял брови, изображая недоумение:

– Ты обладал чем-то в городе рабов, Горн?

– Я потерял двух друзей!

– Да, но зато приобрел опыт. – Монах пристально посмотрел в глаза юноши. – Ты прошел прекрасную школу, Горн. Ты знаешь, что такое настоящая боль, знаешь, какова на вкус горечь утраты, знаешь, чего стоит жизнь простолюдина. Ты умеешь терпеть и ждать, умеешь кланяться и прощать унижение. Ты не боишься бить и пробовал убивать. Теперь ты готов претендовать на трон государства.

– На трон?! – Горн истерически захохотал, обводя рукой стены, не имевшие ни видимых дверей, ни окон. – Посмотри вокруг: какой «трон»?!

– Скоро узнаешь!

Горн прервал смех и взглянул на всезнающего отшельника с невольной ненавистью:

– А ты такой умный, да?! Ты сидишь в этой клетке и воображаешь, что можешь определить, что ждет снаружи?!

– Я чувствую: все дороги сходятся к одной точке. Теперь твоя цель близко.

– «Чувствуешь», да?! Ты чувствовал, что моим противником на арене станет мой лучший друг?! Ты чувствовал, что девушку, которая относилась ко мне, как никто и никогда раньше, могут использовать как орудие, чтобы заставить меня стать жестоким?! Ты все это чувствовал?! Хонтеан, посмотри сам, куда завели нас твои «предчувствия»!

– Горн, тише! – спокойно урезонил отшельник. – Мои предчувствия привели нас туда, куда ты хотел попасть.

– А сейчас он, видите ли, чувствует, куда нас везут! – продолжал бесноваться юноша.

– Ну, это я не чувствую, а просто знаю. – Хонтеан пожал плечами. – Нас везут к королю Фаору.

Горн хотел грубо съязвить, но замер с открытым ртом, когда смысл имени достиг его мозга.

– Откуда ты это знаешь?

– Слышал. Нас купил человек, работающий на Фаора. Он везет нас к королю Инкрустара.

– Ты оставался в сознании? – догадался Горн.

Он стал лихорадочно перебирать факты. Город взбунтовался… Он так и не смог дойти до тюрьмы… Теперь его везут к королю…

– Превосходно! – наконец решил юноша. – Теперь жизнь станет на свое место!

Горн вспомнил и дотронулся до кожи за ухом – прибор все еще пульсировал на прежнем месте:

– Нейрофоны? Их не извлекли?!

– Только перепрограммировали, – подтвердил Хонтеан. – Теперь браслеты-активаторы на руках новых Хозяев.

– Глупо! – мстительно сощурившись, улыбнулся принц. – Нейрофон – доказательство нарушения прав человека! Они здорово рискуют, отпуская нас с этими штуками!

– Ты и в самом деле думаешь, что Фаор окажет нам помощь? – спросил монах.

– Разумеется! – уверенно подтвердил юноша. – А у тебя есть сомнения?

– Есть, Горн. Он купил нас.

– Ну и что? Он ведь понятия не имеет, кого купил!

– Он заплатил деньги и приобрел тебя в собственность. Так не поступают, когда стремятся оказать помощь. Не понимаешь? Король Фаор знает о рабовладельческой станции. Короля Фаора устраивает, что полезных ему людей можно просто купить.

– На этот раз ты говоришь глупости! – наотрез отказался поверить Горн. – Я встречусь с Фаором и верну себе права наследного принца! И не пройдет и двух недель, как я вернусь на «Айсберг» с армией!

Целых три недели абсолютно ничего не происходило. Часы на стене отмеряли час за часом. Ночью свет гас, утром включался. Еда и питье появлялись на столе автоматически в строго определенное время. Мозг каюты позволял пленникам пользоваться самым минимальным набором развлечений. В его памяти имелось несколько виртуальных игр, сотня художественных фильмов, десяток образовательных программ. В распоряжение пленников предоставлялась ванная комната, но совсем маленькая, без бассейна и с архаическим душем на потолке.