Предназначение

-Сейчас легче будет, сударь Ратимир. - И ладонью правой руки легонько щелкнул по лбу старшину.  – Выпрямляйся, но не спеша. Охлябя, Неждан, ведите старшину Ратимира в избу и кладите на лавку лицом вниз.

Старшина сцепил зубы, ожидая нового приступа боли. Боль хоть и улеглась, но кто знает, что будет дальше. И, услышав новый щелчок, выпрямился.

Охлябя и Неждан подхватили его с двух сторон под руки.

-А по лбу зачем? – хмуро спросил он.

Оконфузился опять перед глазами воем. А туда же, воинские забавы устраивать, словно и у него борода пока не растет. И по лбу, как дитя малое щелкнули.

-Чтобы к боли не прислушивался. – Смутился Радогор, растерянно оглядываясь по сторонам. – Ребята, мне бы иголок бабьих. Того, что сделал старшине не надолго хватит.

Удивились, но переспрашивать не стали. Кто знает, что еще таится за душой у этого парня? Ходи следом за ним и рта не закрывай.  А ему, похоже, самому невдомек, почему вокруг него народ толчется. Повернулись и разбежались по домам. И даже спрашивать не стали для какой такой надобности понадобились ему иголки.

Ратимир отстранил парней и сам своими ногами дошел до воинской избы, прислушиваясь к спину и ожидая новой вспышки боли и сокрушительного удара в спину. Сам перешагнул через порог.  И сам дошел до лавки.  Постоял, о чем – то раздумывая, но почувствовал на плече руку Радогора, покачал головой.

-Не буду лежать. – Как можно тверже сказал он. -  До лодий дойду, а там отлежусь. Спасибо тебе, Радогор. если бы не ты, седьмицу бы откатался пластом.

Радогор неуступчиво поджал губы. Серые глаза налились синью. И холодом.

-Здесь спать будешь. А к воде Охлябя сбегает. Он на ногу скор. Скажет, чтобы не теряли. Волхвовать буду. Одним разом не поправить. И если выйдет так, как думаю, до последнего дня бегом бегать будешь, а про весло и не вспомнишь.

И подтолкнул к лавке. Казалось, что рукой едва его коснулся, а Ратимир пошатнулся и повалился на лавку.

-Рубаху сними и вались лицом вниз. Неждан, запали лучину.

Парни с иголками обернулись, чего и сами от себя не ждали, быстро. Той же ногой вернулись. Ворвались в избу с распаренными лицами, бережно сжимая пальцами тонкие иглы.  А ну, как потеряешь, жена из дома выпрет. Мала снасть да стоит дорого. От матери к дочери переходит.

-А теперь все за порог. – Скомандовал он. – Неждан, встань рядом с лучиной. Охлябя, никого не пускать.

Голос твердый, не поспоришь.

-Что делать собираешься?

-Сказал уже, волхвовать буду. Или ты, Ратимир, иголки бабьей забоялся?

Вопрос был с хитрецой, с подначкой. И. не сдержавшись, он оглушительно крякнул.

Косит глазом, чтобы увидеть, что над его спиной парень мудрует. Но разве увидишь глазом, что там делается, когда и за плечо не заглянешь? Спина же уже чувствует ровное тепло. Разливается оно по всему телу, клоня в сон. А над собой слышит такой же ровный и теплый шепот.

-Дедка Врана тоже спина донимала. И ноги болели.  Так он меня и обучил этому волхвованию. Но я так думаю, что и не волхвование это. – Тихо говорит он. – А как встанет, так и на коне от него не убежишь.

 И уже ворчливо прикрикнул.

-Неждан, я же тебе сказал, встань рядом, чтобы под рукой быть. А ты, Ягодка, брысь за порог и следи, чтобы нос не совали  в двери.

              Проводил бэра взглядом и взял в руки иглу.

Ворон перелетел со стола на колышек и склонил голову на бок, наблюдая за его руками. А Радко коснулся спины пальцем. Поводил им, словно пытаясь что-то отыскать и, не задумываясь, медленно, плавно вращая иглу между пальцами, вонзил ее в тело почти наполовину. У Неждана, который, как и ворон,  не отрываясь следил за его действиями, заныли зубы и похолодели пальцы. Радогор, же, не замечая  его внимательного и не много испуганного взгляда, втыкал в широкую спину Ратимира иглу за иглой.

-Не больно ли уколол? – Время от времени, спрашивал он, вращая иглу. – А то, бывает, сдвинешь иглу на волосок, так боль аж в маковке отзовется и до самых пят пронзит.

И прошелся ловкими пальцами по иглам еще раз. Затем взял у Неждана горящую лучину и разогрел ее огнем каждую.

-Теперь же лежи смирно, старшина, не шевелясь.

 У Ратимира и в мыслях не было шевелиться. Лежал, уперев бороду в кулак, глядя в стену,  и засыпал под тихий далекий голос.

А Неждан со священным трепетом смотрел на торчащие в спине иглы и не понимал, как так можно в живого человека иголки втыкать, а потом ждать, что тот разом оздоровеет. Их волхв про такое волхвование ни сном, ни духом… А это уж и не волхвование, а чистое колдовство.

Диво!

Но все же решился.

-Ныне с тобой ночевать, в избе воинской буду я, Радогор. А то тоскливо одному будет. С сумерками все по стенам расползется, черные тени по избе разбегутся. А ты один.

Довод был хлипкий, это понимал и сам Неждан. Но другого под рукой у парня не оказалось, и он с надеждой глядел на Радогора.

-А Ратимир? – Скупо улыбнулся Радко.

-Ратимир хворый. И весь в иголках, как ежик, лежит. – Нашелся Неждан.

-Я тоже остаюсь.

Охлябя сунул голову в приоткрытую дверь. Одним духом, на короткой ноге сбегал на пристань и успел вернуться.

-С Нежданном какое веселье? Отвернется к стене и ну храпеть.