Предназначение

Горн упал на колени — так было принято, да у него и попросту подкосились ноги. Учитель дотронулся мечом до лба юноши, а затем бережно опустил оружие в руки юного Мастера.

— Больше не теряйте! — с напускной суровостью в голосе предупредил преподаватель. Но было заметно, что сам Учитель испытывает немалую радость, наблюдая за охватившим парня возбуждением и благоговейным трепетом. — Не благодарите меня, скажите спасибо себе! Вы сами потом и кровью завоевали право владеть этим священным предметом! Вы заслужили этот меч, значит, меч заслужил вас!.. Ступайте!

Горн вышел во двор Школы на ватных ногах и совсем другим человеком. Его колени еще дрожали, мысли путались, а голова кружилась, но все это сейчас не имело значения. Руки принца крепко сжимали самую ценную вещь во Вселенной — настоящий меч Мастера! Как говорили легенды, не только воин заряжал своей энергией благородное оружие, но и само оружие наделяло законного обладателя нечеловеческими возможностями. Главное, чтобы клинок и Мастер соответствовали друг другу. Сейчас Горн верил легендам, он ощутил в себе силы совершить невозможное — все, что угодно…

Но, едва подумав о том, что мог бы сейчас свернуть горы, принц вернулся с небес на землю. Он вспомнил о Хонтеане. Триумф возвращения священного оружия вскружил ему голову, но это ведь ничего не меняло. Если немедленно не принять меры, послезавтра для Жреца Времени уже не наступит! Горн не знал, что должен сделать, не знал, назовут ли его героем или предателем, он запутался в интригах Хамовников и Жрецов и не понимал тех теорий, из которых следовало, что он должен считать себя кем-то особенным. Но принц должен был попытаться помочь человеку, который, не жалея себя, старался когда-то помочь ему!

Горн направился к себе в номер, отстранил кинувшуюся ему на шею Ильрику, вызвал Мозг комнаты и потребовал показать план Нового, а затем Старого города и рассказать о назначении каждого отдельного здания. Видя, что юный воин чем-то обеспокоен, Ильрика не обиделась и притихла, забравшись с ногами в кресло и расширенными глазами взирая на развернувшуюся перед принцем голографическую панораму.

— Покажи мне Библиотеку! — потребовал Горн. Перед ними разросся дворец с величественными колоннами фасада.

— Внутренний план!

Исчезла крыша дворца, здание показали изнутри.

— Ближе! — потребовал Горн.

Мозг провел зрителей по всем комнатам. Горн откинулся на диване, размышляя. В глаза не бросалось ничего такого, о чем можно было сказать: «Вот оно! Это здесь!»

— Почему это здание называется Библиотекой? Что здесь хранится?

Мозг с готовностью начал экскурс на тему знаний, извлеченных учеными при изучении хранящихся в Библиотеке источников информации. Горн слушал молча. Он понимал, что любой заданный сейчас вопрос может быть передан кому-то за пределами стен казармы. Мозг сам коснулся интересующей принца темы: коллекции записей современного периода истории. Оказалось, собрание светоносителей занимало здесь несколько залов. Были и отдельные, особо выделенные кем-то когда-то секции, но Мозг не упомянул, чем же они уникальны, а Горн не решился задать прямой вопрос. Более того, чтобы сбить слежку со следа, принц попросил точно так же подробно описать ему и другие архитектурные памятники Старого города — с внутренним планом, с перечислением содержимого, с мнениями исследователей. Ильрика ерзала, как на иголках: ей и самой хотелось спросить Мозг об интересных, на ее взгляд, вещах. Но сосредоточенный, хмурый юноша постоянно напоминал своим видом, что занят серьезной работой, а не удовлетворяет праздное любопытство.

Просмотр затянулся до глубокой ночи. Наконец Горн решил, что пришло время действовать. Он пристегнул меч на пояс, глубоко вздохнул и выдохнул, молча кивнул Ильрике и стремительно выбежал из казармы. На какой-то миг его отвлекло потрясающе странное небо — ярко горящая большим фонарем луна и ни единой звездочки на всем открытом взгляду пространстве.

«Хоть планеты могли бы светиться!» — чтобы избавиться от чувства тревоги, мысленно упрекнул небесный купол юноша.

Он нашел катер, завел его, перелетел через стену Школы и направил машину к реке, чтобы, спустившись к самой воде, войти в Старый город под не слишком надежной, но все же укрывающей от ненужных взглядов защитой невысокого берега.

Старый город светился ядовито-голубым сиянием— плиты улиц, стены домов, грани пирамид. Отражающийся от белых камней свет одинокой луны освещал местность не хуже, чем днем — яркое солнце. Жуткий пейзаж навевал мистический ужас, но Горн заставил себя избавиться от глупых мыслей.