Предместье

Долинин понял его и, зная, что отвечать ничего не нужно; смотрел, как Цымбал крутил толстую цигарку, и - кажется, впервые в жизни - жалел о том, что не научился курить: до чего же хорошо и основательно этим деловитым скручиванием, пусканием дыма заполняются тягостные паузы в разговоре, до чего быстро нехитрое это занятие сближает собеседников, помогает им лучше понять друг друга.

Через день, на рассвете, проснувшись с головной болью оттого, что поздно лег, и раздумывая - вставать или еще полежать немного, Цымбал услышал во дворе голоса. За окном, поднимаясь кверху, плыли клубы синеватого махорочного дыма и слышались голоса.

- Конечно, Василий Егорович, - говорили за окном, - и у народа есть вполне научные приметы для предсказывания погоды. Вот, скажем, курицы в пыли купаются, - значит, к дождю.

Цымбал обрадовался: это же Козырев с Бровкиным! Значит, снова съездил Долинин в дивизию и снова попросил полковника Лукомцева прислать этих друзей в помощь трактористам.

Директор МТС стал быстро одеваться, ему было приятно вновь увидеть веселых спорщиков. А разговор за окном продолжался, говорил теперь Бровкин:

- За куриц, Тишка, не поручусь. Но вот, помню, во время оно хаживал по Александровскому рынку старичок. Продавал он волшебные палочки. Наставление покупателю было такое: вывесь ее, палку эту, с вечера за окно на веревочке, и, если утром она мокрая, стало быть, идет дождь.

Наступило молчание, потом Козырев спросил:

- Все? Можно смеяться? Это же анекдот, Василий Егорович! И такой же, извиняюсь, бородатый, как вы. Еще мой дед моей бабушке рассказывал.

- Эка ты, взоржал!.. - Бровкин обиделся.

- Взоржешь, Василий Егорович: есть хочется. Интересно,

Лукерья еще готовит здесь "бланманже"? Освоить бы горшочек.

Затягивая ремень на гимнастерке, Цымбал направился к выходу. Он был уверен, что знатоки "катерпиллеров" и "аллисчалмерсов" помогут ему и с ремонтом и с пахотой; от их грубоватых, не добродушных шуток, казалось, и головная боль уже утихает.

Глава седьмая

- Тяжело, очень тяжело, - говорила Маргарита Николаевна, расхаживая с Долининым по берегу. - Кажется, начинаю не справляться. Надо бы другого председателя избрать, а мне бы свое дело делать - агрономическое.

- Другого избрать? - Долинин спросил это с хитрецой. - Мужчину, конечно?

Маргарита Николаевна вспыхнула:

- Я понимаю, о чем вы говорите. Понимаю! Но это неправда! Вовсе не в том дело, совсем не в том! Просто нужен человек с большими, чем у меня, организаторскими способностями.

На берегу громоздились вороха картофеля. Розоватые крупные клубни, обдутые, обсушенные ветром, согретые осенним солнцем, поблескивали, как тугие мячи. Казалось, возьми такую картофелину, ударь оземь, и она подпрыгнет. По дощатым, прогибавшимся до самой воды мосткам, между берегом и широкой, осадистой баржей, парами ходили женщины. Они работали с рассвета, таскали корзину за корзиной, но картофель едва прикрывал дно баржи. Тракторы и кони подтягивали с поля новые вереницы телег, и вороха на берегу не только не убывали, но все росли и росли.

- Имейте в виду, Яков Филиппович, - продолжала Маргарита Николаевна, это только картофель, а морковь и свекла - еще не тронутые, в поле. На днях капусту рубить надо будет. Что же прикажете делать?

- Прикажу радоваться! - Долинин сорвал длинную метелку осоки и принялся очищать ее от сухих листьев. - Вот ведь вы какая, Маргарита Николаевна! Не первый раз слышу от вас: "не могу", а поглядишь - дело-то в конце концов сделано. Это разве маленькое дело?

Он указал метелкой в сторону картофельных ворохов.

- А есть и такие деятели, которые, не задумываясь, говорят: сделаю, это мне пустяк... И ничего не сделают!

- Вот именно!

- Ну, хорошо, я тоже скажу: сделаю, это мне пустяк - собрать и погрузить в баржи несколько сот тонн овощей. А справиться не смогу, и вы меня тоже причислите к таким деятелям и прогоните.

- А ну, скажите!

- Да как же я это скажу! - Маргарита Николаевна возмутилась.

Долинин засмеялся:

- Вот и не получается из вас болтун!

- Никаких причин для смеха, Яков Филиппович, я не вижу. Когда чувствуешь свое бессилие, все уже становится безразличным... Что же это вы делаете? - Она вдруг бросилась в сторону подъезжавших повозок. - Смотрите, сколько подавили колесами! Матери ваши целое лето спин не разгибали, чтобы вырастить, а вам все нипочем. Лихачи какие нашлись! Едут, что по булыжнику.

Сидевшие на возу ребятишки принялись отчаянно дергать вожжами, чтобы отъехать от вороха, но лошадь заупрямилась и, строптиво перебирая ногами, с хрустом давила картофелины. Рассерженная, Маргарита Николаевна сама взялась наводить порядок. Долинин потихоньку ушел. У перевоза он встретил Бровкина с Козыревым, которые из танковой мастерской тащили заново отшлифованный коленчатый вал.

- Товарищ секретарь! - окликнул Козырев, спуская о плеча свою ношу и ставя ее вертикально на береговой песок. - Разрешите обратиться? Метод, каким производится эта погрузка, - он указал в сторону бегающих по мосткам женщин с корзинами, - применялся, как мы с Василием Егоровичем думаем, еще задолго