Пределы разума

Увлеченные люди — самые милые люди на свете. Сосредоточенный взгляд, поджатые губы и иногда высунутый кончик языка… Инга сидела передо мной и время от времени командовала, куда мне нужно повернуться и в какую сторону посмотреть. Очень легко обидеть художника, при этом ничего особенного для этого не делая. Достаточно просто чихнуть или сместить взгляд на сантиметр в сторону, поэтому я изо всех сил старался ей во всем угодить. Десять минут я сидел неподвижно. Я обратил внимание, что даже мысли мои словно бы встали на паузу. Их просто не было, я настолько увлекся Ингой, что даже забыл, куда и зачем еду.

— Готово! — произнесла она наконец и показала мне рисунок. — Только строго не судите, это я так, на скорую руку.

— Он изумительный…

Рисунок и правда был отличный, пусть и сделан одним лишь карандашом. Инга прекрасно работала с тенями, сходство было потрясающим.

— Правда, спасибо большое! — от души поблагодарил я. — Поставлю его в рамку, когда приеду домой.

Потом мы пили кофе и разговаривали обо всем подряд. Приятно общаться с людьми, с которыми всегда есть о чем поговорить. А то бывает, хочешь пообщаться с человеком, берешь на себя инициативу в разговоре, а твой собеседник и двух слов связать не может или, наоборот, слишком навязчиво пристает с расспросами… и тебе хочется поскорее уйти. С Ингой же было легко и просто, разговор тек сам собой.

— А куда ты едешь? — спросила она.

— Я? Во Владивосток.

— Так далеко и на поезде? А почему не на самолете?

— В самолетах нет романтики. Там не встречаются попутчики. Например, в самолете меня бы никто не нарисовал.

— Тут не могу с тобой не согласиться. Я бы не смогла рисовать в самолете. Да и вообще я боюсь летать.

— На самом деле у меня две цели. Первая — посмотреть Россию. Вторая — пообщаться с людьми из разных уголков страны.

— Ты думаешь, мы все разные?

— Я в этом уверен. Есть то, что нас объединяет, но есть и то, что делает нас разными.

— Что, например?

— Это я и хочу выяснить. Ну, как минимум, говорят, что люди с севера добрее южан.

— Очень любопытно. Дальше она рассказала мне про себя, учебу и планы на будущее, я поведал ей, все то же самое. Оказалось, что мы любим одних и тех же авторов и читаем одни и те же книги. Мы болтали до вечера, а потом к нам подселился еще один сосед.

— Добрый вечер, я Аркадий. Простите, что отвлекаю, но не могли бы вы, молодой человек, помочь мне с чемоданами?

Разместившись, Аркадий пожелал нам спокойной ночи и лег спать. Мы же, шепотом проговорив до наступления ночи, тоже последовали его примеру. К какому выводу я пришел в результате этой встречи? Художники очень интересный, но крайне обидчивый народ. В поезде один день мало отличается от другого. Сон, завтрак, сон, обед, сон, ужин, сон. В перерывах можно болтать с соседями, а можно читать книжки. Когда я проснулся, Инга еще спала, а Аркадий смотрел фильм на ноутбуке.

— Доброе утро, — поздоровался я с ним и пошел умываться.

В коридоре стояла молодая девушка, с ног до головы одетая в черное. Она мельком посмотрела на меня и отвернулась.

— Все хорошо? — обратился я к ней. — Вам помощь не нужна?

— Нет, все в порядке, спасибо.

Она прятала лицо, словно боялась, что я ее узнаю. Я пожал плечами и пошел в тамбур, чтобы поговорить с мамой по телефону. Она рассказала о папином повышении, о своих сотрудницах — она постоянно мне сватала то одну молоденькую коллегу, то другую, — но в целом сказала, что все хорошо. Вернувшись в купе, я не обнаружил Инги.

— Девушка просила передать, что вы были чудесным собеседником, и попросила извинить ее за то, что не смогла попрощаться, — улыбнулся Аркадий. — Сказала, долгие проводы — лишние слезы.

— Что ж, спасибо и на этом, — вздохнул я.

Мне вдруг стало очень грустно: так всегда бывает, когда уходит человек, к которому ты сильно привязываешься.

— Не расстраивайся, друг, тяжело расставаться с теми, к кому привык, кто тебе нравится. Я все прекрасно понимаю, но дам тебе совет: отпускай людей, радуйся за них, и тогда самому будет проще.

— Легко сказать.

— А еще легче сделать. Ты глубоко ошибаешься, если считаешь, что сказать легче, чем сделать.

— Ну хорошо, а что тогда проще: сказать, будто я могу поднять сто килограмм, или действительно их поднять?

— А что проще: извиниться или написать сообщение с извинениями?

Я призадумался. Ну действительно же, написать сообщение проще.

— Да и к тому же, молодой человек, если совесть ваша чиста, то и поднять сто килограмм вам будет проще, нежели похвастаться, а потом не суметь подкрепить свои слова делом.

— Тут вы правы. — Я помолчал, а потом решил задать Аркадию вопрос: — Вот скажите, как тогда взять и отпустить человека? Нельзя же просто сказать: «Человек, я тебя отпускаю»?

— Сказать-то можно, но это вряд ли поможет.

— Вот тогда объясните, как это сделать.