Предел Спасения

— Это из-за того, что он может умереть? — повторила Йонси. — Он хочет жениться на тот случай, если он умрет.

— Иди, умойся, — сказала Крийд. — У тебя соус вокруг рта.

Йонси засмеялась и соскользнула со стула. Она побежала в уборную в задней части маленького жилища.

— Прости за это, — сказала Крийд.

— Нет, я прошу прощения. Мне следовало думать, что говорю. Я была невнимательна.

Крийд нахмурилась.

— Невнимательна? Чего? Ох, ты имеешь в виду, из-за Каффрана?

Она пожала плечами, как будто это ничего не значило.

— Меня больно, что он умер, а не то, что я сначала не вышла за него замуж. Это не имело бы значения для нас, клочок бумаги. Хотя, для кого-то имеет. Некоторые женятся, знаешь, чтобы обеспечить.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Элоди.

— Если ты, на самом деле, не замужем, с клочком бумаги, который можно показать, — сказала Крийд, — тогда Муниторум не рассматривает тебя в качестве вдовы. Поэтому некоторые гвардейцы женятся просто для того, чтобы обозначить преимущество вдовства. Это не много. Всего лишь, несколько крон в год, я полагаю, пособие вдовы. Но это имеет значение для некоторых людей.

— Не для меня, — сказала Элоди. — Ты думаешь, поэтому он хочет это сделать?

— Я не знаю. Может быть, для него имеет значение знать, что ты будешь обеспечена. Вдова капитана, возможно, получает лучшее пособие.

Элоди сложила бумаги и убрала их.

— Ты в порядке? — спросила Крийд.

— Да. Да, нормально.

— Ты выглядишь бледной. Я слишком много сказала.

— Нет.

— Ты, действительно, не думала ни о чем из этого, так ведь? — спросила Крийд.

— Думала, что думала. Оказывается, что нет.

— Тогда, лучше тебе подумать, — сказала Крийд. — Он – солдат. Солдаты умирают.

— Мы все умираем, — сказала Элоди.

— Да, — кивнула Крийд. — Но не так быстро, как солдаты.

Гаунт поднялся по ступенькам к входу в казарменный зал. Смог и наступающий вечер объединились, чтобы создать темноту, похожую на сумерки. Окна зала светились лампами.

Белтайн ждал его у входа.

— Что-то неправильно, — сказал Гаунт.

— Оркестр, сэр, — сказал Белтайн.

— Я могу слышать, что это. Я просто не могу, хоть убей, понять, зачем.

— Я оставил это удовольствие Майору Баскевилю, сэр, — сказал адъютант.

— Что-нибудь еще? — спросил Гаунт.

— Новые старшие офицеры жаждут встречи с вами.

— Конечно. Ты объяснил, что я задержался по необходимости?

— Объяснил, сэр. Некоторые приняли это лучше, чем остальные.

— Что-нибудь еще? — спросил Гаунт.

— Переправка закончится прямо к полуночи по-местному времени, — сказал Белтайн. Он вручил Гаунту планшет. — Наш транспортник подтвержден, как Высочество Сир Армадюк. Это фрегат. Класса Буря. Что бы это не означало.

— Значит Флот, все-таки, не смог выделить боевой крейсер.

— Нет, сэр. Вообще-то, Флот этот тоже не выделял. Как я понял, Высочество Сир Армадюк был существенно поврежден во время Хуланских Войн и был в резерве последние двадцать семь лет. Он провел, как мне сказали, так называемый «модификационный ремонт», но его характеристики все еще не позволяют быть полностью сертифицированными Флотом.

— Ты говоришь, что это кусок металлолома, который, в противном случае, пошел бы на разбор?

— Я этого не говорю, сэр, — сказал Белтайн, — потому что я ничего не знаю о Флоте или о том, как там у них это делается. Я просто обычный гвардеец.

Гаунт посмотрел на документы на планшете.

— Ох, как они верят в нас. Давая нам корабль, о котором они даже не вспомнят, потому что они совершенно уверены, что он будет потерян.

— Я запомню, чтобы держать это проникновение в суть дела при себе, так ведь? — спросил Белтайн.

— Да, пожалуйста, — сказал Гаунт, отдавая планшет. — Что-нибудь еще?

— Нет, сэр.

Гаунт сделал жест в сторону двухголового орла, который присел на голове большой статуи Святого Киодруса неподалеку. Орел взъерошивал крылья и суетился на мраморном насесте.

— Даже не это?

— Это мне не принадлежит, сэр, — сказал Белтайн, — и не я поместил это туда.

Гаунт вошел в зал. Длинные, освещенные люстрами столы были подготовлены к ужину, но собравшиеся гости, в основном, стояли, разговаривая в группах, с напитками в руках. Сервиторы жужжали сквозь толпу. Полковые цвета – Танитские, Вергхастские и Белладонские – были в изобилии. С одной стороны на низкой сцене, оркестр энергично играл.

— Где ты был? — спросил Бленнер, практически сразу же перехватив его.

— Ох, ну знаешь, полковничал и все такое, — сказал Гаунт.

У Бленнера в руке был бокал.

— Я ненавижу такие гулянки, — сказал он, наклонившись ближе к Гаунту, так чтобы он мог шептать и все еще быть слышимым над игрой оркестра.

— Оркестр был не твоей идеей, так ведь? — спросил Гаунт.

— Почему ты так подумал? — спросил Бленнер, выглядя уязвленным.

— Я не знаю, — сказал Гаунт. — Есть в этом что-то такое, что ощущается, как тщательно продуманная шутка.

— Ой, спасибо, — сказал Бленнер. Он вытащил то, что выглядело, как таблетка, из кармана своего плаща, и запил ее амасеком. Он увидел, что Гаунт смотрит на него.

— Что? — сказал он. — У меня болит голова.

Приближался Колеа с несколькими офицерами, которых Гаунт не узнавал.