Предел риска

Ядвига не до конца осознавала, что происходит и где она, но больше всего на свете ей хотелось прогнать тревогу, панику и страх из глаз любимого. Но сил хватило только на то, чтобы сжать его руку, которой он удерживал ее ладонь. И стремительно вернувшаяся адская боль вновь накрыла все тело Ягушки, выбивая последние силы из стремительно слабеющего организма.

***

В холле больницы появлялись люди, но Ажуров не замечал их, смотрел мимо них. И когда понял, что окончательно поддался убийственному страху и панике, вскочил со своего места и на нетвердых ногах, сбивая прохожих, умчался в общественных туалет.

Ядовитые щупальца страха вгрызались в кости, до крупной дрожи, до жгучей паники и отчаяния. Ледяная вода хлестала по коже ладоней, смывая кровавые разводы. Но Степану казалось, что кровь все еще была на его руках. Кровь его Ягодки, его вредной девчонки.

До хруста в суставах, до побелевших костяшек мужчина сжимал ладони на старой керамической раковине в общественном туалете больницы. Запах хлорки и боли врезался в легкие при каждом вдохе. Ажур хотел бы перестать дышать. Хотел бы отмотать время назад. Хотел бы успеть выдернуть Ягушку из-под колес спортивного седана. Но не мог.

Не успел.

Не предусмотрел.

Не уберег.

Он умирал в эту ночь. Среди перевернутых мусорных баков и крови его любимой. Душа словно окаменела, а сердце едва билось, с трудом гоняя кровь по венам.

Он не мог думать ни о чем, когда видел, как из глубоких длинных порезов течет кровь на грязный асфальт.

Никогда выдержка не подводила его. И сегодня, час назад, его тело и мозг рассыпались на куски, которые не собрать.

Взгляд любимых глаз, едва уловимое дыхание и нечеткий пульс — были единственным, что держало его наплаву. И когда двери операционной плотно захлопнулись перед самым его носом, Степан понял, что готов сдохнуть в любое мгновение.

Кровь не оставила следов на руках. Но Степан видел их, точно они въелись под кожу.

Она, его Ягодка там, в холодной операционной, совсем одна. А он здесь. И бездействует.

Первый крик, вырвавшийся из глотки Степана, эхом срикошетил о белоснежную кафельную плитку. Ноги, обутые в дорогие туфли, врезались в стену, круша и ломая все, что встретится у них на пути. Старая раковина раскололась на куски от удара крепких кулаков бывшего профессионального боксера. И кто знает, что случилось бы в крохотной комнатке метр на метр, если бы дверь с петель не снес Бессонов.

Одним захватом мужчина обездвижил Степана, удерживая за шею и плечи.

— Спокойно, Степа! — рыкнул Харитон Сергеевич в ухо Ажурову.

Ажур так просто не сдавался. Возможно, именно хорошая драка нужна ему сейчас. Но его руки помимо воли ослабли, повисли плетями вдоль тела. А горло сдавил ком.

— Вот так, Ажур, — уже тише говорил Бес. — Ребята приволокли кучу профессоров. Вытащим девчонку.

Уверенность Беса перекинулась и на Ажура. Бес — один из немногих, кому Ажуров мог верить безоговорочно.

— Удавлю… — выплюнул Степан, когда Бес выпустил друга из захвата.

— Ребята найдут, — коротко кивнул Бессонов.

Ажуров не смотрел на шефа. Включив воду, льющуюся прямо на пол и на обломки раковины, Степа вымыл руки и плеснул ледяной водой в лицо.

После вмешательства Беса вернулась трезвость мыслей. Да, все верно. Как только врачи скажут, что операция прошла успешно, как только Ягодка очнется после наркоза, Степан уйдет из больницы на несколько часов. И тогда гниду, посмевшую наехать на его девчонку, он голыми руками закапает в асфальт. Тот самый, где остались следы крови Ягушки.

***

Ажуров в который раз за последние часы просматривал фотографии, сохраненные в памяти телефона Ядвиги. Аппарат чудом уцелел после столкновения с асфальтом, но в качестве напоминания о происшедшем дисплей рассекла длинная трещина. Новенький мобильник, не менее навороченный, чем прежний, лежал в небольшой коробке здесь же, на тумбочке. Но Степан не торопился перекидывать всю информацию, скопившуюся в хитроумном гаджете Ядвиги. Только сейчас мужчина осознал, что за тот период времени, что он был знаком с Избушкиной, он ни разу не поинтересовался о предпочтениях девушки. Какие блюда она любит? Какая любимая книга? Любимый автор? Фильм? Ездит ли на велосипеде? Куда мечтает отправиться в путешествие? Почему так фанатеет по бабочкам? Вопросы, точно непоседливые пчелы, вертелись в голове Степана. И пролистывая яркие снимки, он понимал, что ему еще многое предстоит узнать о ней.

Бросив взгляд на часы, Ажур понял, что вот-вот в палату войдет профессор. Верный своему слову, врач приходил каждые полчаса. Медсестры — еще чаще, меняли капельницы, измеряли пульс, давление, занимались еще Бог знает чем под зорким и угрюмым взглядом Степана. И если медперсоналу Ажуров не задавал никаких вопросов, то профессор подвергался тщательному допросу.

И как только врач появился на пороге палаты, Ажуров отложил телефон и вздохнул.