Предел

Тон, которым это было сказано, и вытаращенные глазенки Прона пощекотали самолюбие Снеера. Несколько мгновений он чувствовал благодарность к облезлому типу за это изумление, свидетельствовавшее о том, что провал Снеера был в его понимании чем-то совершенно невероятным.

— Меня! — подтвердил Снеер, сопроводив это слово жестом, говорившим: «Ну и что тут особенного? Даже с лучшими случается!» — За работой?

— Если б! Совсем по-глупому, на улице. Один чересчур умный ответ на глупый вопрос.

— И ты называешь это провалом? — Прон беззаботно махнул рукой.

— Он меня записал.

— Ну и что?

— Как «что»? Ясно же: когда я обращусь на перекодировку Ключа, меня пошлют на проверку и так перекодируют, что…

— До конца месяца еще уйма времени. Что-нибудь сообразишь.

— Ничего не сообразишь. Поздно, — вздохнул Снеер.

— Поздновато, но не поздно. Бывает хуже, — весело сказал Прон. — Со мной тоже бывало то да се, а ничего — преуспеваю. Слава богу, седьмой год в деле. Кто тебя записал?

— Какой-то парень. Филер.

— Самый эффективный способ уже того… упущен.

— Какой?

— Стукнуть. Ты небось даже не пошел за ним?

Вот оно. Именно в этом различие между рейзяками из низших разрядов и элитой, к которой принадлежал Снеер. Для тех «стукнуть» было само собой разумеющимся выходом, который Снееру даже и в голову бы не пришел. Впрочем, так было всегда. Раньше, в эпоху банков и бронированных сейфов, ни один серьезный, уважающий себя медвежатник не шел на «мокрое» дело, а какой-нибудь карманник без принципов сразу хватался за бритву.

— Две недели — прорва времени, — продолжал Прон. — Что-нибудь для тебя придумаю, а ты мне взамен сделай одолжение: возьми моего за две сотни. Честно говоря, он отвалил мне несколько желтых в задаток, потому как я пообещал уговорить самого лучшего спеца. Рассчитывал на тебя. Ты же меня знаешь. Я тебя никогда не подводил, а? Ну, как, согласен?

— Уговорил. Давай его. Через час в вестибюле отеля «Космос», — согласился Снеер.

— Благодарен. Он там будет в два. А о твоем деле я подумаю. Надо помогать друг другу, если начинают у нас по тылам шебуршить.

«Думай, думай, братец. Своей головешкой четвертого разряда много не надумаешь. А мне не помешает немного сбережений на черные времена. Что на Ключе — то мое. Даже если проверят и перекодируют, в любом случае обязаны все перевести до пункта. Разве что пришьют рейзинг… Тогда хуже, гораздо хуже. Но у них нет доказательств. Самое большее — накажут за сознательное и умышленное сокрытие истинного разряда. Да и то нет, кажется, такого параграфа не существует…»

Прон свернул в первую поперечную улицу. Глядя ему вслед, Снеер задумался, какой разряд у этого зазнайки в действительности. В тесном кругу рейзеров вопросы на сей счет считались бестактными. Снеер понемногу двигался в сторону отеля «Космос». С клиентом он должен был встретиться только через час. Это входило в профессиональный ритуал: клиент не должен думать, будто рейзер в любой момент готов к услугам. В результате он еще не очень-то знал, куда девать свободный час.

Шатаясь по боковым улицам центра, он вдруг заметил знакомое лицо. Матт, дружок, пожалуй, еще по институту. И даже неплохой дружок. Тот начал было отнекиваться, но все равно спустя несколько минут они уже сидели в небольшом бистро на углу. Снеер чувствовал потребность поболтать с кем-нибудь, оторваться от скверных мыслей сегодняшнего дня.

— У меня нет желтых, — откровенно признался Матт перед автоматом с пивом.

— Ерунда. Я приглашаю, — улыбнулся Снеер.

Они присели за столик в углу. Снеер дружески смотрел на товарища, вспоминая добрые времена, канувшие в Лету годков двадцать назад.

— Как дела, Матт? — начал он, но тут же пожалел. Такие вопросы не задают человеку, у которого нет желтых на пиво.

— Как видишь. Средне! — при этом Матт не изображал трагических мин, что настроило Снеера еще дружелюбнее. — Я как раз возвращаюсь с проверки. Не прошло.

— Что ты хотел получить?

— Шел на тройку, но…

— На кой тебе тройка?

— Чтобы получить работу. Я хочу наконец что-то делать!

Снеер молча покачал головой. Можно подумать, что у людей нет проблем посерьезней!

— Стало быть, ты ничего не делаешь?

— Нет. А ты?

— У меня тоже четверка. Но, как видишь, я не жалуюсь.

Матт глядел в кружку.

— Ты что-нибудь во всем этом понимаешь? — неожиданно спросил он полушепотом и при этом настороженно оглянулся. — Я, например, уже растерялся вконец.

Снеер не любил разговоров о политике, тем более в общественном месте. Однако товарищ явно требовал поддержки. Может, больше, чем он, Снеер, сегодня.

— Все в порядке, Матт, — сказал он. — Так должно быть, и так оно и есть. В соответствии с исходными принципами.

— То, что большинство ничего не делает?

— Но ведь во все века люди пытались переложить физические усилия на животных, на машины… Потом умственные усилия на компьютеры, на информационные системы… Ну и почти получилось! Если кто-то еще должен управлять, улучшать, то ведь это должны делать лучшие. Другим никакой работы не остается.

— Идиотская разрядизация… — проворчал Матт. — Неужели так необходимо?