Преддверие (Книга 3)

- Значит - мне уже так скоро предстоит перейти Рубикон? Что же - я рад: довольно сомнений и колебаний - будь что будет, Баженов! Мне сделалось непереносимо бездействие и непременный спутник его - страх. Да, страх преданный компанион бездействия! Я устал жить в бездействии и страхе. Я боюсь убийц - тебя лишь одного я встречаю безбоязненно, Баженов, в каждом ином мне представляется убийца, ею посланный убийца... Друг мой, мне слишком часто кажется, что я начинаю сходить с ума. Однако довольно об этом.

- То, что отнимает у Вас покой, невозможно, Ваше Высочество.

- Было бы невозможно, если бы не было малютки Александра.

Мы пробыли в Гатчине более трех дней, и разговор этот, в коем было много неясного для меня, канул в моей памяти затем, чтобы неожиданно всплыть несколько месяцев спустя - в день торжественного въезда Государыни в Царицыно. Подробности этого события глубоко врезались в мою память.

Стоял погожий летний день: солнечные лучи играли в зеркальных стеклах карет растянувшегося поезда, сопровождаемого кавалеристами и уланами с флажками на пиках.

Генерал Измайлов и Баженов, встретившие поезд в Царицыне, с роскошнейшими почестями повели вышедшую из запряженной осмериком золоченой кареты Государыню к зданиям воздвигнутых строений. Постройки эти, возведенные в мавританско-готическом вкусе, красиво выделяющиеся в летней зелени кладкой темно-красного, как кровь, кирпича и белоснежным кружевом узоров, потрясали грозно-совершенной своей гармонией.

...Неожиданно какой-то неизвестный молодой человек, одетый с причудливою мрачностью, в закрывающей лицо бархатной красной полумаске, появившийся откуда-то из-за деревьев парка, пробившись через свиту, упал на колено перед Государыней, протягивая ей какую-то свернутую бумагу. Все присутствующие при этой сцене подумали сперва, что в бумаге заключается стихотворное приглашение Государыне вступить под гостеприимный кров нового замка, - необычный наряд незнакомца изрядно способствовал тому, что ему удалось предстать перед Государыней, все уверились в том, что это происходит согласно плану увеселений. С благосклонной улыбкой взяв послание из рук молодого человека, Государыня развернула бумагу. Молодой человек, отвесив грациозный поклон, смешался с толпой.

Не изменившись в лице, Государыня свернула прочитанное и последовала далее. Свита тронулась за нею.

Разряженные черкесами и турками слуги встретили появление Государыни у главного подъезда увеселяющей музыкой, исполняемой на разнообразных инструментах.

Не дошед немного до крыльца, Государыня, по левую руку от которой шел Баженов с семьею, а по правую - генерал Измайлов с сенатором Козловым, остановилась, и вослед за нею остановилась вся процессия.

- Это острог, а не дворец! - медленно и спокойно проговорила Государыня, обернувшись к Баженову. За сим она сделала движение, обозначающее желание уйти, и добавила: - Распорядись, Михаил Михайлович, оное до основания сломать, дабы возвести иной.

Бледный как смерть, Баженов, однако же, выступил перед Государыней и с трепетом отчаявшегося бесстрашия в голосе остановил ее словами:

- Государыня! Я достоин Вашего гнева, не имев счастья угодить Вам, но жена моя ничего не строила.

В этот момент кто-то взял меня сзади за локоть: обернувшись, я увидел графа S, к прямому подчинению которому обязывал меня его ранг в "Блистающей Звезде". Он был почти так же бледен, как Баженов, десятилетний труд коего только что пошел прахом: это было непонятным.

- Немедленно скачи в Москву, князь - с быстротою, на которую ты только способен, скачи к Черному Глебову, я не рискну сейчас писать, запомни на словах - ЗАГОВОР РАСКРЫТ. ПУСТЬ УВЕДОМИТ ИЗВЕСТНЫХ ЛИЦ. Опиши ему происшедшее своими словами, скажи, что я узнал его, несмотря на маску, - это Александр Альбрехт. Скажи ему, тут рука "Озириса"... А теперь - скачи!

...Спустя несколько часов я поднимался уже по лестнице Глебовского особняка.

- Что случилось, князь? - встревоженно обратился ко мне Глебов, несмотря на непоздний час вышедший из спальни в халате. Вид его был утомлен и бледен. - Ты выглядишь так, словно проскакал немало верст, между тем как костюм твой не вполне соответствует подобным упражнениям.

- Я не могу сказать тебе, что случилось, Федор, ибо случившееся непонятно для меня, а Добродетель Повиновения не позволила мне задавать вопросы, - отвечал я, тяжело дыша. - Я могу только передать тебе слова графа S.

И я в точности повторил слова графа, присовокупив к этому рассказ о происшедшем на моих глазах. Глебов остался спокоен.

- Альбрехт... Внучатый племянник покойного графа Александра Брюса? Вот уж действительно "рука "Озириса"! - промолвил он, усмехнувшись. - Я узнаю почерк этой руки... Нанести удар в ту минуту, когда победа представлялась уже достигнутой... Бедный Баженов! Когда-нибудь Брюсы отплатят мне за все!