«Так жить нельзя». Под таким названием вышел в 1990 году фильм. Этими же словами можно описать и состояние умов. Правда, способы выхода из сложившейся ситуации многие видели по-разному. Одни — в необходимости крутых реформ, другие — в наведении жёсткого порядка, третьи (большинство) метались между ними. Но постепенно недовольных горбачевской перестройкой (и пока ещё частично и ельцинской демократией) стало слишком много. И все откровенней стали обсуждать необходимость наведения элементарного порядка. Такая возможность активно обсуждалась под разными углами зрения. Если так жить было нельзя уже в 1990 году, то в середине 1991 года это понимали ещё более отчётливо.
Популярность демократии (и её носителей) в стране стала падать, пока медленно, но маятник уже пошёл в обратную сторону. А значит, демократам надо торопиться брать власть, пока народные симпатии окончательно не перейдут к их оппонентам.
5.11.2.1. Недовольство в стране, действительно, росло. Но была сильна традиция пожизненного управления. Каждый заступающий на пост генсек мог вполне рассчитывать на то, что он и на смертном одре будет генсеком.[861] Исключения были (например, ), но до такого шага нужно было уж очень сильно довести своё окружение и самому расслабиться до полной потери ориентира.
Кроме того,, понимая по-коммунистически механизм управления, через несколько лет после становления генсеком подобрал себе подчинённых, которые разве что не смотрели ему в рот. Они были ему слишком обязаны и слишком связаны с ним, так что его падение означало и их падение. Идея их, похоже, не сплачивала. Видимо, личная преданность была основой их выдвижения и нахождения на должности. Это естественно.
Например, один из начальников отделов КГБ СССР отмечал, что руководство КГБ, по крайней мере внешне, до самого последнего момента сохряняло лояльность к.[862]
Талантливые и, тем более самостоятельные, подчинённые были не нужны.[863] Он сам чувствовал себя талантом. Да ещё каким. Лауреат Нобелевской премии.
Полумонархическая система власти продолжала существовать и в середине 1991 года, хотя её разложение шло полным ходом. Но в умах некоторых приближённых, привыкших десятилетиями к такой системе (только смерть позволила стать генсеком, смерть —, смерть — ), она была жизненным принципом.
Коммунистическая система, существовавшая в Советском Союзе, была незыблемым монолитом, но, как оказалось, у неё была ахиллесова пята. И ей была должность генсека.
«Партийная дисциплина … она многое в нашей жизни предопределяла. Хотя было уже видно, что партия утратила единство, все, как чумы, боялись раскола, и потому слово Генерального секретаря — закон», — так, словно оправдываясь (а может и в самом деле хотелось оправдать себя?), написал.[864]
К весне 1991 года обстановка в стране стала ещё более критической. «В этой обстановке вновь проявил свои качества политического тактика. В конце апреля в его подмосковной резиденции было подписано соглашение Президента СССР и высших должностных лиц девяти республик о скорейшем заключении нового союзного договора».[865] выигрывал время, он надеялся выкрутиться, рассчитывая на отвлечение внимание на процесс выработки договора, его подписания и новые выборы. Однако он начал путь, который привёл его к бесславному концу. Все задумки в период перестройки только оттягивали время, но не решали проблемы. Новый Союзный договор был из их числа.[866]
По мнению : «Воспользовавшись договорённостью в Ново-Огарёве, приехал на пленум ЦК КПСС во всеоружие. Когда на него обрушился град критики, он резко поставил вопрос о доверии ему. Зная, что получтл поддержку лидеров союзных республик, участники пленума от республик решение об отставке не поддержали бы. Он перехватил инициативу».[867]
Задумка с Союзным договором (абсолютно бессмысленная с точки зрения здравого смысла) очень быстро имела роковые последствия для Советского Союза. Она подтолкнула, создала дополнительный повод для паспада страны.[868]
Идейные противники первого советского президента писали: «В доисторические времена Господь карал, согласно Библии, народы мором, голодом, трясением земли, потопом, войнами. В СССР все это оказалось лишним, ибо оказалось достаточно появиться и все пришло само собой — войны внутри страны, всеобщий дефицит, катастрофы, крушение государственности, анархия…».[869]
«Зажатый в угол различными политическими силами, он выдвинул идею нового Союзного договора. И сумел выиграть время».[870] Но эта была пиррова победа. За обещания предоставить больше свобод республиканским «князьям», была куплена их лояльность президенту Союза. Купили на время. Как потом оказалось, на очень короткое время. Однако этот договор и породил новые проблемы во взаимоотношениях между республиками. Именно он и стал формальным поводом к созданию ГКЧП.
А сменить его сама правящая партия уже не могла, или не успела. Его сменила сама судьбы.