Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью

Аудиозапись (1995/2013)

Оказалось, что записывать разговоры — целое искусство.

Мой единственный опыт с диктофонами был связан с Яапом. Я всерьез подозревала его в очередной измене и прямо спросила об этом. Он, разумеется, все отрицал. Он сказал, что это бзик, я, видимо, рехнулась. Я поделилась подозрениями со своим психотерапевтом.

— Как я могу доказать, что он врет? Я же не могу обвинять его только на основе того, что мне кажется. Он детьми клянется, что это неправда.

— В таком случае тебе надо проверить свои подозрения.

— Зачем?

— Чтобы понять, соответствуют ли они действительности.

— А как это сделать?

— А почему ты не наймешь частного сыщика? — спросила она так, будто речь шла о вполне обыденной вещи.

— А как же тогда неприкосновенность его частной жизни, а взаимное доверие, которое должно существовать у пары?

— Все это замечательно, пока все хорошо. Но если начинаются проблемы, то ты обязана дойти до их сути. Если окажется, что ты ошибаешься, то в первую очередь надо будет задаться вопросом, почему ты стала его подозревать. Тогда это твоя проблема, и мы сможем ее обсудить. Но если ты права, то он обманщик, и ты не обязана мириться с этим.

Вот! Вот поэтому мой психотерапевт — Лисбет, а не какие-то там придурки.

Частный детектив был, конечно, мне не по средствам, и поэтому я отправилась в шпионский магазин на улице Постесвег. Если можно нанимать частного детектива, то и оборудование для слежки тоже допустимо.

— Тебе, дорогуша, надо брать вот это, — сказал продавец.

— Ладно, а стоит сколько?

— Тысяча двести гульденов.

Тысяча двести? У меня таких денег не было. Я едва могла наскрести триста.

— Могу отложить для тебя, — сказал он.

— Хорошо, мне надо подумать.

Мыслями карман не наполнишь, поэтому я обратилась к маме и сестре. Об изменах Яапа я им ничего не говорила — из-за Мильюшки я не хотела, чтобы они начали относиться к нему иначе. Но они сразу поняли, зачем мне это нужно.

— Ты хочешь поймать его на измене, верно? — спросила мама.

Они дали мне денег, так что оборудование я купила. Из нашей старой квартиры я выехала, но ключ сохранила. И когда его не было дома, я установила аппаратуру.

Я зашла к друзьям и рассказала им, что сделала. Мне было очень не по себе, и всего через пару часов я решила вернуться и демонтировать аппаратуру. Я заметила, что какая-то запись уже появилась. Похоже, Яап заходил домой.

— Послушаю, пожалуй, — подумала я.

И мне сразу же повезло. На записи был телефонный разговор Яапа с женщиной, в котором он говорил, что в восторге от ее беременности, но не хочет, чтобы об этом узнала я. Я прослушала, как он договаривается о встрече с ней в отеле, и этого было вполне достаточно. Первый же опыт с записью увенчался успехом.

Но с Вимом все обстояло иначе. Яапу и в голову бы не пришло, что его пишет собственная жена. А Вим подозревал всех и вся, потому что записывал всех сам.

— Я — самый лучший в этом деле, — похвастался он мне летом 2013 года.

Я никогда не знала наперед, получится ли у меня записать его. А когда получалось, качество записи сильно зависело от обстановки — места, уличного движения, шелеста верхней одежды и чего угодно еще.

А его шепот был вообще едва различим на записях, к моему постоянному огорчению. О главном Вим всегда говорил шепотом, а это было как раз то, что было мне отчаянно нужно, — изобличающие его факты.

Детально пересказать содержание наших разговоров я могла, но было нужно, чтобы люди услышали его самого — это было бы неопровержимым доказательством.

Прийти домой после долгого общения с ним на улице, во время которого он сообщил немало ценной информации, и услышать при воспроизведении только глухое неразборчивое бормотание — это было ужасно.

В надежде решить эту проблему я стала искать себе зимнюю куртку с высоким воротником. Его шепот станет различим, если поместить микрофон где-то между ухом и верхом ключицы. Это было намного более рискованно, чем в лифчике или за воротником, но я решилась.

Если хоть раз у меня получится, это подкрепит мои показания и подтвердит слова Эндстра о том, что важные вещи Вим всегда говорит шепотом.

* * *

— Так, поехали в «Нортфейс» тебе за пуховиком, — сказал он, услыхав от Сандры, что мне нужна зимняя куртка.

Ну кто ее за язык тянул?! Не хватало с ним еще и за курткой ездить.

— Да нет, спасибо, я сейчас занята, — попыталась отказаться я.

— Молчать. Смотаемся на скутере, через полчаса вернешься, — приказал Вим. И пошел к скутеру.

— Вот спасибо тебе, Сандра, теперь я с ним влипла.

— Извини, — буркнула она.

В фирменном магазине «Нортфейс» на улице Калверстраат он сказал:

— Померяй вот эту. Майке ходит в такой же.

Это был длинный черный пуховик, не лишенный, впрочем, некоторой элегантности. «Нортфейс» — его любимая марка одежды. В ней не холодно ездить на скутере, и я тоже не буду мерзнуть.

В моей куртке была спрятана записывающая аппаратура, и я отнюдь не горела желанием ее снимать.