Читаем Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью полностью

Как раз это было понятно. Мы с Соней продолжали строить догадки о том, почему нас забрали, когда дверь распахнулась, и меня отвели в холодную камеру с бетонной лежанкой и унитазом рядом. Стены камеры были испещрены разнообразными надписями. Мне стало совсем не по себе. Я сидела на шконке и занималась единственным возможным делом — чтением надписей на стенах. Судя по ним, побывавшие здесь люди в большинстве своем не испытывали теплых чувств к полицейским. На фоне того, что только что произошло со мной, это казалось вполне логичным.

Изучение стен не заняло много времени, часы тянулись и тянулись, а я по-прежнему не знала, что происходит. Я поняла, что на улице рассвело, значит, уже как минимум восемь утра и мне пора в школу. Сегодня самая строгая учительница из всех, миссис Янсен, должна принимать у меня немецкий. О неявке и речи быть не могло. Я нажала кнопку переговорного устройства.

— Да, — сухо ответили оттуда.

— Мадам, у меня сегодня экзамен по немецкому. Можно мне уйти?

Тишина.

Я снова нажала кнопку.

— Да.

— Мадам, выпустите меня, пожалуйста. Мне в школу нужно обязательно.

— Нет, — безжалостно ответило устройство.

После этого я жала кнопку до посинения, но реакции не последовало. Я поняла, что на экзамен не успеваю. И как я объясню это учительнице? Скажу, что сидела в камере полицейского участка? Она не поверит. Я представила себе строгое, недоверчивое выражение ее лица:

— В полиции, говорите, барышня? Ничего лучше придумать не смогли?

И поставит мне кол за экзамен. Меня считали серьезной и благоразумной ученицей, а не хулиганкой. За что меня могли бы забрать в полицию?

Я и сама не знала, что я тут делаю.

Время тянулось. Мысли ходили по кругу. Кор, похоже, совершил что-то действительно серьезное, но я не могла даже предположить, что именно. Он всегда был добр ко мне, и я видела, как хорошо он относится к своей маме, сестре, сводному брату, да и вообще ко всем. На какое преступление он способен? Что теперь будет? Как долго еще мне здесь сидеть и за что? Даже если Кор в чем-то виновен, то зачем им понадобилась я?

Я думала о Фрэнсис. Она с Соней или ее отдали в Службу опеки, как они угрожали еще в квартире? Я думала, насколько все это может быть связано с Вимом. Ведь они с Кором все время были вместе…

Еще через пару часов дверь распахнулась, и в камеру ввалился здоровый мужик.

— Подпиши! — рявкнул он, протягивая мне какую-то бумагу.

— Подписать? — удивилась я.

— Да, подписать! — снова рявкнул он.

Я прочитала документ. В нем говорилось, что я арестована по делу о похищении Хайнекена.

Похищение Хайнекена? Что это значит? Я испугалась, и перед моими глазами промелькнули кадры из недавно виденного мной фильма по мотивам «Процесса» Франца Кафки. Как бы мне самой не оказаться персонажем какого-то кафкианского кино, подумала я, и отказалась подписывать. Я боялась, что, подписав, обреку себя на вечное заточение.

Однако здоровый мужик был не согласен с моим отказом. Он приблизил свое лицо к моему и прорычал:

— Подписывай немедленно! Сию секунду подписывай!

Потрясенная его злобой, я быстренько поставила подпись, хоть и не понимала, что подписываю. Затем меня привели в другую комнату, где велели вытянуть руки перед собой и остригли ногти. Это напугало меня. Зачем они остригли мои ногти? И что еще они будут со мной делать?

Двадцать пять лет спустя я получила доступ к своему досье и узнала, зачем это было нужно. Они искали следы химикатов, которыми были обработаны деньги, уплаченные в качестве выкупа за Хайнекена. Полиция хотела выяснить, не прикасалась ли я к ним.

Я была напугана до смерти. Меня насильно увезли из дому, я понятия не имела, где нахожусь, сидела взаперти, со мной не разговаривали, я не могла уйти и была во власти совершенно незнакомых людей, которые могли делать со мной все, что хотят. Страшнее не бывает. Мысль о том, что это полиция, больше не казалась мне успокаивающей.

Обрезав мои ногти, они повели меня на допрос. Мне было семнадцать, я была несовершеннолетней и в жизни не встречала адвокатов. Собственно, тогда я и не знала, что имею право на адвоката. Меня допросили. Они показывали мне фотографии Роба Грифхорста, Франса Майера, Яна Белльаарда, Кора и его сводного брата Мартина Эркампса. Я совершенно не помню, что говорила, но вряд ли могла сказать много, поскольку ничего не знала.

Похоже, следователи быстро это поняли. На следующее утро дверь камеры открылась, и меня выпроводили на улицу без каких-либо объяснений. Я со всех ног рванула прочь, опасаясь, что они изменят свое решение.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книги, о которых говорят

С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить
С пингвином в рюкзаке. Путешествие по Южной Америке с другом, который научил меня жить

На дворе 1970-е годы, Южная Америка, сменяющие друг друга режимы, революционный дух и яркие краски горячего континента. Молодой англичанин Том оставляет родной дом и на последние деньги покупает билет в один конец до Буэнос-Айреса.Он молод, свободен от предрассудков и готов колесить по Южной Америке на своем мотоцикле, похожий одновременно на Че Гевару и восторженного ученика английской частной школы.Он ищет себя и смысл жизни. Но находит пингвина в нефтяной ловушке, оставить которого на верную смерть просто невозможно.Пингвин? Не лучший второй пилот для молодого искателя приключений, скажете вы.Но не тут-то было – он навсегда изменит жизнь Тома и многих вокруг…Итак, знакомьтесь, Хуан Сальватор – пингвин и лучший друг человека.

Том Митчелл

Публицистика

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии