Предатель. После развода (СИ)

Опять тяжело вздыхают и смотрю на песочницу. Достаю из карманов куртки перчатки и надеваю на руки.

— Папа не любит маму? — Афинка обнимает на меня лицо. — А мама папу?

Горло начинает першить, и его распирает ком слез. Отлично, не хватало еще разреветься, как девчонка, на глазах у младшей сестры.

Сжимаю кулаки на коленях.

— Любят, — цежу сквозь зубы, — но по-дурацки. Офигеть, как по-дурацки.

Не было бы между ними любви, то они бы не заснули в одной кровати. Мама бы не позволила такому случится, а папу никто насильно не кинул под одеяло.

— По-дурацки? — переспрашивает Афинка.

— Да, — откидываюсь на спинку скамьи. — По-дурацки и сами дураки. И, похоже, все взрослые — дураки.

— Ты тоже взрослый, — Афинка округляет глаза, — тоже дурак?

— Я почти взрослый.

— Почти дурак? — расплывается в улыбке и хохочет. — Почти дурак.

Приваливается со смехом ко мне, повторяя:

— Почти дурак.

Обнимаю ее и впервые чувствую к Афинке глубокую и теплую привязанность. Я, наконец, ощущаю себя ее старшим братом, а то раньше я только на словах я им был.

— Почти дурак! — поднимает лицо и опять задорно смеется мне куда-то в подмышку.

Я тоже смеюсь, но затем наш смех затихает, и мы сидим в молчании на скамье. Афинка тяжело вздыхает, потом я, и затем вновь она.

— Ты теперь навсегда с папой будешь жить? — похлопывает ручками в варежках по коленям. — Ты с папой, — смотрит на меня, — а я с мамой?

Я так не хочу. Мне так совсем не нравится. Я хочу, чтобы мы все вместе жили, но кому какое дело до глупого подростка с его желаниями.

— Я не знаю, — не могу выдержать взгляд Афинки, в котором много надежды и ожидания чуда, — Фишка, блин… — хмурюсь на горку, — Не знаю…

Замолкаю и сжимаю кулаки сильнее. Стискиваю зубы и дышу через нос, а Афинка так и смотрит на меня с широко распахнутыми ресничками.

Будто от меня что-то зависит.

— Фишка, — разворачиваюсь к сестре, — я бы хотел, чтобы мы все жили вместе. Я, ты, мама и папа.

— И братик.

— Что?

— Братика хочу, — Афинка не моргает. — Маленького братика.

— А ты знаешь, что маленькие детки громко кричат?

— Борис?

Замираю от голоса Дианы за спиной, и теперь я знаю, что означает, когда в книгах пишут, что кого-то прошиб холодный пот.

Обязательно использую это выражение в следующий раз, когда буду писать сочинение.

— Борис, ты, что ли?

Афинка выглядывает из-за спинки скамьи. Голос Дианы становится приторным и ласковым:

— А это кто у нас такая сладкая?

Рано ведь. Какого черта эта сучка приперлась так рано?

— Кто это? — Афинка спрашивает испуганным шепотом.

Налетает порыв ветра.

— Борис, — смеется Диана, — ты там живой? Или все, ты теперь статуя? Один, два, три… Я иду к вам.

Неужели папа женится на этой дуре и мне придется терпеть ее глупые шутки, от которых хочется не смеяться, а кривить рожу, как от кислого лимона.

— Кто это? — Афинка дергает меня за рукав куртки.

— Это, — смотрю на ее желтый помпон на шапке, — новая тетя нашего папы.

Глава 44. Пораньше

— Привет! — Диана садится перед насупленной Афинкой на корточки. — Ты, наверное, Афиночка, да?

Афинка недружелюбно щурится, скрещивает ручки на груди и зло шепчет:

— Нет. Я Фишечка.

— Какая прелесть, — Диана переводит на меня лукавый взгляд. — Ты придумал?

— Типа того, да.

Хочу взять Афинку и сбежать.

Может, так и сделать? Пойти к бабушке и дедушке и там переждать?

— Ты рано, — недовольно говорю и хочу сорвать с головы Дианы ее бежевый берет. — Если ты не заметила.

— Решила пораньше, — пожимает плечами и опять смотрит на Афинку. — Не утерпела.

Вот уж простая. Такая наглость. Решила прийти пораньше! А тебя никто не ждал пораньше. Даже папа, если что.

— А меня зовут Диана, — касается коленки Афинки, которая возмущенно распахивает глаза и зло бьет ладонь Дианы. — Ой!

Диана прижимает ладонь к груди и удивленно вскидывает бровь:

— Защищаешь личные границы.

Афинка недоуменно кривится и надувает щечки, всем видом показывая, что Диана ей очень не нравится.

— Я рада с тобой познакомиться, — Диана не собирается сдаваться. Она, видимо, решила довести Афинку до истерики. — Твой папа мне очень много о тебе рассказывал. Говорил, что ты умненькая, красивая и хорошая девочка.

Может, какая-нибудь затюканная девочка и купилась бы на вот такую похвалу и растаяла, но не Афинка.

Афинка прекрасно знает, что она замечательная и самая лучшая девочка на свете, и ей не нужна похвала от “новой тети”.

— Да, я хорошая девочка, — Афинка щурится сильнее. — И что?

Я замечаю, что Диана все же на секунду теряется от Афинки, которая не сдается под сладкими речами и милыми улыбками.

А ты как хотела?

Ты покусилась на ее папочку, который должен быть только с ее мамочкой. Ты враг, а не друг.

— Я тебе кое-что принесла, — Диана внимательно заглядывает в сердитое лицо с красными щечками. — В честь нашего знакомства.

Она поднимается на ноги, и Афинка цепко, как настороженный зверек, следит за каждым ее движением. Может, раздумывает, а можно ли ее пнуть ботиночком.

Да, я прекрасно понимаю, что она ничего плохого не сделала, но такое чувство, что она крадет у нас отца, а мы ничего не можем сделать.