Предатель. Нелюбимая жена (СИ)

Пару дней назад проведать родителей заходил Вадик и между делом обмолвился, что Слава и Инесса скоро поженятся. Сказать, что меня словно громом поразило — это ничего не сказать. Хорошо хоть ни брат, ни родители не заметили моего состояния.

В первую ночь я рыдала, вторую просто не спала, а в третью решила действовать. Слава не должен жениться на Инессе. Она его не любит так, как я. Это же очевидно. Его никто так, как я не полюбит.

Именно поэтому я и ждала его сейчас под бизнес-центром. Колени дрожали, ладони потели и я то и дело вытирала их бумажной салфеткой. Во рту была пустыня, хоть я выпила уже целую бутылку воды.

В какой-то момент дверь открылась и вышел Слава. В светло-сером костюме и белой рубашке с уложенными гелем темными волосами и чисто выбритым квадратным подбородком он выглядел таким взрослым и красивым, что дух захватывало.

— О, Женечка, — белозубо улыбнувшись, он шагнул навстречу. — А ты что тут делаешь, малышка?

Вот он этот момент. Вот сейчас я и должна сказать. Но слова застряли в горле, а перед глазами заплясали черные точки. Одно дело признаваться в любви и просить не жениться на другой стоя в ванной перед зеркалом и совсем другое сказать об этом Славе в лицо. Прямо сейчас.

— Женечка? — он заглянул мне в глаза и я потерялась в его изумрудном бездонном взгляде, — Что-то случилось?

— Ты…. Ты женишься скоро, да?

— Женюсь, — улыбнулся он. — Через две недели. В субботу как раз хотел приглашения отдать. Приходи, Женечка. Мы с Инессой будем рады тебя видеть.

Рады они будут. Злые слезы обожгли глаза.

— Не приду, — выдавила я.

— Жалко…

— Слава, пожалуйста, не женись на ней, — выпалила я.

— В смысле? — прямые брови удивленно сошлись на переносице. — Это какой-то прикол, да? Вадька надоумил?

И обвел взглядом улицу в поисках притаившегося где-то моего брата.

— Дело… Дело не в Вадиме, Слав, — как же тяжело давались слова.

Губы дрожали, как и руки, и колени и все тело. Солнечный летний день, а я дрожала, как осиновый лист. Язык прилип к небу, сердце выскакивало из груди.

— А в чем? — Слава весь подобрался.

— Я люблю тебя, Слава, — из последних сил выдохнула я и, обняв его за шею, поцеловала в губы.

То есть как поцеловала? Прижалась ледяными и дрожащими губами к его теплым. Позабыла напрочь все полученные из сериалов навыки. В реальности я же еще ни разу и ни с кем…

Слава не ответил. Стоял и не шевелился. А потом отпрянул…

— Малышка…, - склонившись, взялся за мои голые плечи своими широкими ладонями и заглянул в глаза.

Его зеленые, нет изумрудные глаза, были просто огромными и даже испуганными. Счастья от новости в них не было от слова совсем.

— Женечка… Я тебя очень люблю, но как сестренку. Младшую сестренку, понимаешь? Ты мне очень дорога, но не так…. Ты очень красивая, милая, умная… Ты скоро встретишь, обязательно встретишь хорошего парня. Самого лучшего. Полюбишь его, а он тебя.

— Мне никто не нужен… Только ты, Слава.

— Я Инессу люблю, извини, Женечка, — очень грустно, словно извиняясь, сказал он.

Отчаяние и обжигающий стыд затопили с головой. Я сбросила с плеч его руки.

— Давай я тебя домой отвезу, хорошо? Идем…

— Нет. Не трогай меня! Никогда ко мне больше не приближайся! Ты… Ты…

Столько всего хотелось сказать, но я не могла. Просто не могла. Со всех ног бросилась прочь куда глаза глядят почти не видя дороги от слез. Слышала, как Слава зовет и сгорала от стыда. От страха дрожала, что придется смотреть ему в глаза, если вздумает догнать. Но Слава следом не побежал. И от этого было еще больнее.

Глава 3

Хоть мы и почти поссорились, Аля осталась у меня ночевать. “Чтоб присмотреть за тобой”. Это было условием того, что она не станет звонить брату и все ему рассказывать. А утром отвезла меня на работу в клинику. Мол, лучше тебе за руль не садиться.

Поднять себя утром с кровати казалось непосильной задачей и если бы могла, то я бы так и осталась в постели. Накрылась бы одеялом с головой, которое больше не пахло Славой, поскольку Аля в приказном порядке заставила сменить постельное белье, и лежала бы так. Желательно уснув. Потому, что во сне не чувствуешь боли от предательства. во сне разбитое вдребезги сердце не плачет кровавыми слезами.

Но владельцем клиники, в которой я работала, был папа. В ней же работал и Вадим. Мама тоже врач, только педиатр. У нас медицинская династия, да.

Впервые в жизни я всерьез жалела о том, что поддалась на уговоры родителей и согласилась начать практику именно в отцовской клинике. Потому, что если, например, сегодня возьму и совру что заболела, то папа сразу же узнает, а мама приедет меня лечить.

И тогда они все обо всем узнают. Что Слава мне изменил, что мы разводимся. И будет жуткий скандал.

Именно поэтому я все-таки оторвала себя от кровати, приняла душ, съела приготовленный Алей завтрак и, проторчав час у зеркала, почти идеально скрыла с помощью макияжа следы многочасовых рыданий, а потом дала отвезти себя в клинику.