Предатель крови

— Твоя мать была красавицей, каких свет не видывал, — сказал Брет. — Впрочем, ты тоже сделал недурной выбор. — Он поднялся, словно не заметив убийственного взгляда Магьер. — Накрою ужин, и мы продолжим разговор, только надо будет вам затаиться и держаться подальше от чужих глаз. В этом городе шпионы повсюду, а уж в наши дни, чтобы развязать языки, хватит и медного гроша или пустячной угрозы.

Одна мысль не шла у Лисила из головы: как бы мало ни знал Брет о судьбе его родителей, он все же сумел выяснить, что отец и мать бежали в замок. Думая об этом, полуэльф смотрел, как единственный доверенный друг его отца обогнул стойку и скрылся за занавеской, отделявшей кухню от зала. Вот уж воистину — шпионы Дармута повсюду, даже в самых уютных местах.

* * *

Дармут стоял посреди гробницы своих предков, сокрытой глубоко в недрах замка. Справа и слева от него высились, доходя ему до пояса, массивные каменные гробы. Это и был Зал Предателей, а название, порожденное страхом, пристало к нему с тех пор, как умер отец Дармута, хотя оно не имело никакого отношения к останкам, которые покоились в двух каменных гробах.

Четыре жаровни, укрепленные в чугунных гнездах, ярко пылали на колоннах, с четырех сторон ограждавших центральную часть зала. Когда-то здесь были три отдельные комнаты, затем в стенах проломили арочные проемы, чтобы соединить их в одну. В дальних стенах были устроены ряды сводчатых ниш, тянувшиеся от пола до потолка. Свет жаровен не доходил до них, и сейчас издалека они казались лишь черными провалами в стенах.

Дармут положил ладонь на гроб, располагавшийся слева. Пальцы его пробежали по резному изображению лица, имевшего сильное сходство с его собственным, только обрамленного длинной бородой и густыми усами. В этом гробу покоился его отец, сюда его положили после смерти. Другой гроб, справа, хранил останки деда, которые перенесли сюда из его могилы. Дармут жалел только, что так и не смог отыскать прах своего прадеда — того самого, что сотню с лишним лет назад отнял власть над провинцией у Тимерона.

Короли преклоняются перед генеалогией и высоко ценят фамильные усыпальницы, где представлены все без изъятия поколения царственного рода. Наследственная власть есть разновидность бессмертия, когда частица отца остается жить в сыне, а от него переходит к внукам и правнукам. В молодости Дармут об этом не задумывался. С годами, однако, он все чаще и чаще с отчаянием примечал, как в его волосах прибавляется седины и как тяжелеет некогда верный руке меч.

Нет, не для того он столько лет владел этими землями, чтобы так, за здорово живешь, отдать их какому-нибудь мятежному выскочке или же сопернику-правителю другой провинции. Ни у кого из них не хватит сил удержать в руках его власть. Если благодаря везению кто-то и сумеет вскарабкаться на его трон — в провинции воцарится хаос. Нет уж, подданным Дармута нужен он и только он, единственный, кому под силу сохранить мир и порядок перед лицом жалких шавок, тявкающих из соседних провинций.

Из коридора за распахнутой дверью гробницы донеслись гулкие шаги. Дармут поднял взгляд и увидел, что на пороге, между двух вооруженных стражников Омасты, стоит Эмель. Телохранители вопросительно глянули на Дармута. Он кивнул, и тогда они отступили.

Эмель, которому никогда не хватало истинной силы воли, не сумел избавиться даже от ненавистной жены.

Этот брак был устроен единственно для того, чтобы обеспечить его сыновьями с голубой кровью, но наследники так и не появились на свет. Тем не менее Эмель был человек надежный, один из немногих старинных друзей Дармута и преданнейший из его министров. Он заслуживал справедливого обращения, заработал его долгой и верной службой, однако же всем, кто служит ему, Дармуту, необходимо время от времени напоминать, кому они принадлежат душой и телом. Вот почему Дармут проводил подобные встречи в гробнице своих предков, там, где он судил равно верных слуг и изменников.

Эмель, мертвенно-бледный, так и стоял молча в дверном проеме — стройный, в неброских коричневых штанах и черной куртке поверх белой рубашки. Сейчас, как требовали здешние правила, он был безоружен, но Дармут за всю свою жизнь не видел лучшего фехтовальщика. В бою на мечах Эмелю не было равных.

— Войди, — приказал Дармут.

Эмель, к его чести, повиновался без колебаний. В городе шептались, что в гробнице Дармут порой собственноручно казнит предателей. Слух был верен, в чем Эмель самолично убеждался дважды.

— Мой лорд, — проговорил Эмель. Голос его был ровен, но в зеленых глазах метались искорки страха.

— Отдаю тебе владения Таровля. Ты хорошо знаешь те края, а доход от его земель изрядно пополнит твои сундуки.

— Мой лорд?

— Ты заслужил эту награду, — продолжал Дармут, — И к тому же я знаю, как мало времени ты проводишь в своем нынешнем поместье. Второй дом тебе пригодится, да и немногие могут похвастаться такой роскошью.

Он почти явственно видел, как мысли Эмеля мечутся, ожидая подвоха.