Ухнув гусеницей в колею, танк волчком закрутился на одном месте. Заглушив мотор, Ларсен с чертыханием выбрался наружу. Откупорив бутыль, привычно приложился к холодному горлышку. Где-то среди туч утробно громыхнуло. Лейтенант поднял голову и прислушался. Громыхание продолжалось. Казалось, кто-то очень большой и тяжелый набегает издалека, топоча по кровельному железу сапогами.
- Илья Громовержец, - Ларсен вяло помахал небесам рукой. - Грозится, старый хрыч...
Неожиданно родилась мысль заехать к Сашкиному комроты, тому самому, что отбил у лейтенанта теплую женщину, что удачливым образом переждал бомбежку под теплым пуховым одеялом. Лейтенант суматошно полез обратно в башню. Порыв был силен. Мозг взмутило от злости, сердце перетянуло стальными кольцами. А может, взыграла запоздалая обида. За себя и за Сашку, за майора-пушкаря - мужа теплой женщины, погибшего в те самые часы, когда неверная супружница развлекалась с чужаком. Ларсен взялся за рычаги управления...
Все получилось до нелепого смешно. Капитан стоял возле знакомого дома и махал танку рукой. Широкоплечий, высокий, с уверенным лицом. Ларсен остановил машину и перебрался выше, на место пулеметчика. Он не собирался убивать более удачливого конкурента, но надо было как-то унять разгоревшийся зуд, успокоить расшалившиеся нервы. И удивительно к месту в памяти всплыли слова денщика о заносчивости капитана.
- Значит, ты у нас заносчивый, да? Что ж, заносчивым по их заносчивости... - Ларсен нажал спуск.
Сначала он намеревался сбить с офицера фуражку, но руки мелко тряслись, в глазах все плыло, лицо капитана и мушка никак не хотели совмещаться. Поэтому он опустил ствол чуть ниже и начал с короткими интервалами садить по ступеням, на которых стоял капитан. Дым щипал ноздри, направляемые отсекателями, гильзы искристым фонтанчиком ссыпались в специальные резервуары. Кончилось все тем, что комроты укрылся за ветхим заборчиком и, вытащив пистолет, стал с самым решительным видом отстреливаться от танка. То ли он ничего не понял, то ли действительно был заносчивым и самоуверенным. На минуту Ларсен прекратил огонь, прислушиваясь, как щелкают по броне пистолетные пули.
- Ага, значит, репозиции захотел, волчонок? Ладно, я тебе дам репозицию! Током в пару тысяч вольт!..
Чуть поразмыслив, он развернул башню, заставив капитана переместиться от заборчика к пустой собачьей конуре, и с наслаждением стеганул длинной очередью по дому. Стекла, рамы - все вдрызг и в щепу! Не забыл Ларсен пройтись и по резному коньку крыши. А когда пулемет, отжевав последний патрон в ленте, устало замолк, он удовлетворенно вздохнул. Не глядя больше на бывшего конкурента, снова взялся за рычаги и начал разворачивать танк к дороге.
Уже в сгустившихся сумерках он подкатил к части. Под гусеницы опять попался солдатский хлам, стеллажи каких-то трескучих ящиков. Офицер из патруля залихватски вскарабкался на башню и замолотил по металлу прикладом карабина. Заглушив бронированного зверя, Ларсен с руганью полез наружу. Почти вывалившись из люка, он милостиво позволил патрульным поднять себя и, объяснив, что танк отнюдь не казенный, а напротив - подарок от лица дружественного германского командования, потопал к родной землянке.
То ли он избрал неверное направление, то ли вообще забыл, где расположен его блиндаж, но выбрел он почему-то на околицу, к бревенчатым домишкам. Светили звезды, а в лицо задувал сонный ночной ветер. Деревенская улица приглашающе расстилалась под ногами, земля представлялась единой большой колыбелью. Окутанная тьмой, она звала в путь, благословляла всяческое поступательное движение. Ларсен не заставил себя упрашивать, - выделывая замысловатые кренделя, ноги его зашагали сами собой, и через каких-нибудь пять-десять минут он очутился в расположении Клайпа.
- Эй! Кто тут шляется!.. А-а, это вы, лейтенант? Извиняюсь, в темноте не узнал.
Перед Ларсеном вырос часовой, боец огромного роста, с рябоватым лицом, в собачьей ушанке. Принюхавшись, он понимающе расплылся, и это лейтенанту не понравилось. Напустив на себя побольше строгости, он потребовал для начала закурить, а затем с подозрением поинтересовался, где в данную минуту находится пленный.
- Так я ж его и сторожу, - удивился часовой. - Сидит в этом сараюшке. Куда ему деваться?
- Та-а-ак... А свет у тебя, положим, имеется?
- Какой еще свет? - часовой заморгал.
- Обыкновенный!.. С кнопочкой на стене. Не впотьмах же мне с ним беседовать!
- Капитан Клайп... - начал было неуверенно боец, но Ларсен немедленно его прервал.
- Капитан Клайп, душечка, любит и уважает лейтенанта Ларсена! Заруби это себе на носу!
- Да, но если вы его того - в расход как бы...
- Как бы бери и не робей! - Ларсен сунул часовому свой парабеллум и ободряюще похлопал по щеке. - Если что, позовешь.
- Вон оно, стало быть, как, - непонятно пролепетал боец.
- Стало быть, так! - Ларсен подождал пока часовой откроет дверь. Перед тем как зайти, подумал, чем бы еще припугнуть часового. Нахмурившись, въедливо оглядел рябоватого громилу с с ног до головы.
- Что-то ты очень рослый, а?
- Таким уж уродился.