Предай их всех

— В твоих словах неувязочка. Ты готов уступить мне всю славу, а это не в твоих правилах, не так ли? На днях ты чуть ли не выбил из короля мизерную прибавку к статусу, шантажируя его жизнью барона Фэйда, а теперь за здорово живешь позволишь мне присвоить себе колоссальную заслугу? Когда врешь — не завирайся, нам до вас по части подлостей далеко — но мы тоже умеем сопоставлять факты.

Эльф беззвучно засмеялся, длинное изящное лицо попыталось расплыться в улыбке, но внезапно его перекосило. Две эмоции сошлись в схватке за контроль над лицевыми мускулами, показное веселье отчаянно боролось с другим чувством, внезапно выплывшим из самых темных глубин души, и прямо на глазах проигрывало. Несколько секунд спустя плечи Р'Энкора еще вздрагивали от наигранного смеха, но его лицо исказилось в гримасе бесконечных ненависти и презрения.

Он наклонился вперед, их глаза разделяло расстояние вытянутой руки, и Кархад просто оцепенел, наконец-то узрев истинного Р'Энкора.

— Тебе сказали не всю правду, — тихо произнес эльф, — да, статус для нас все. Только мой сородич не упомянул одну деталь. Статус нужен, чтобы возвыситься над другими. Чтобы обладать авторитетом и весом. Чтобы обладать властью. Над равными. В крайнем случае — над лесными эльфами. Статус… среди вас? Среди людей? С таким же успехом ты мог бы желать статуса среди жаб, свиней и других подобных тварей. В людском краю я не нуждаюсь ни в авторитете, ни в весе, мое мастерство позволяет мне убить любого из вас, а большего я и не желаю. А что до шантажа… Это просто для дела. Чтобы мне не приходилось каждый раз бороться с искушением зарезать кого-то из людишек, позволивших себе оскорбление в мой адрес. Так что, сэр рыцарь, все, что мне нужно от твоего короля — это золото. Ничего больше. Славу ты можешь забрать себе всю, потому что мне абсолютно безразлично, что думают обо мне ты, король, придворные. Король платит — я его защищаю. На этом наши взаимоотношения полностью исчерпываются.

Кархад потрясенно молчал, собираясь с мыслями. Он почти в буквальном смысле заглянул в самый потаенный уголок черной души дроу — и это оказалось на редкость шокирующим открытием. Р'Энкор воспользовался этой паузой, чтобы снова подчинить свое лицо себе.

— Прошу прощения за недостаточное самообладание, — сказал он, справившись с собой, — очень трудно месяцами играть роль и улыбаться, глядя вам в глаза. Хоть будет с этого какая-никакая польза: теперь мы оба хорошо понимаем мотивы друг друга, наш союз это только укрепит.

— Если ты так ненавидишь нас, — медленно проговорил Кархад, — зачем ты здесь?

— Затем, что мне некуда больше деваться, — равнодушно пожал плечами дроу, — да, я ненавижу вас, но не позволяю моим эмоциям управлять мною. Весь мир ненавидит меня, и я плачу ему тем же, но мне все равно надо как-то дальше влачить свое существование. К тому же, возможность получать золото, убивая вас, весьма неплохо скрашивает мои дни.

— Звучит не слишком вразумительно. «Работая» разбойником или даже грабя знать, ты мог бы «зарабатывать» намного больше, нет?

Дроу хмыкнул.

— Ты считать умеешь? За первый год король Дэнбар заплатит мне шестьсот шестьдесят шесть золотых ойранов. За второй год — уже восемьсот десять, что в сумме будет тысяча четыреста семьдесят шесть.

Кархад чуть нахмурил брови, припоминая страницы гроссбуха, который приносил ему счетовод всякий раз, когда он возвращался в Карлайл.

— Не так уж это и много, на самом деле.

Ухмылка Р'Энкора стала шире.

— А ты когда-нибудь видел полторы тысячи ойранов за раз? В руках держал? Они будут потяжелее твоих рыцарских доспехов. Ну допустим, я вломлюсь в сокровищницу твоего короля, перебив кучу стражи, вынесу оттуда полторы тысячи ойранов… А потом мне с ними еще сбежать как-то надо. И таскать их везде, куда понесут меня ноги, и опасаться уже не только того, что во мне признают дроу, но и того, что масса охочих до чужого золотишка, включая, помимо воров и грабителей, еще и судей, чиновников и стражу, будет неравнодушна ко мне, даже не зная, что я дроу. А хранить золото где? Очень худо быть дроу в краю людей — но еще хуже быть богатым дроу в краю людей, понимаешь? А тут я живу хоть и в подвале — но это все же королевский дворец, а не сомнительный придорожный трактир. Мало заработать золото — им иногда даже просто владеть обременительно. Я зарабатывал, бывало, по пятьсот золотых за одну ночь, и тебе может казаться странным, что я соблазнился всего лишь полусотней в месяц, но здесь я хожу, где хочу, трачу деньги без особых опасений привлечь ненужное внимание, а основную сумму храню в королевском дворце.

— Комфорта захотелось?

— А кому не хочется? К тому же, мне не будет везти всегда. Чтобы войти в чужой замок, прикончить его хозяина и уйти живым, мало даже моего мастерства. Нужна еще капелька удачи. В последний раз, в Ханнае, мне этой капельки не хватило — и я ушел с арбалетным болтом в руке. Пока залечивал рану — переосмыслил кое-что. Удача — она не вечна, а против неудачи нет ни трюка, ни приема, ни заклинания.