Пре-вращение

Гораздо интереснее было бы описать внутренний мир тайных властителей правительств и финансов, окончательно осознавших, что мир денежного обращения и их власти перестал существовать.

Один знакомый оккультист объяснял самоуничтожение бильдербергов и им подобных тем, что между ними и биомассой рядовых потребителей имела место быть мистическая связь. И по мере уничтожения основной массы населения они, незримые короли планеты, попросту деструктуризировались.

Мы люди не оккультные, поэтому считаем, что дело в другом. Попробуйте мысленно влезть в шкуру существ, всю свою жизнь положивших на то, чтобы тайно владеть и распоряжаться миллиардами судеб, и вдруг обнаруживших, что их бог — ВЛАСТЬ — умер, а сами они перестали представлять какую-либо ценность в глазах только что обслуживавшего их персонала ввиду самоликвидации денежного обращения как такового.

Вот, к примеру. Некая, до Заразы весьма богатая мадам, весьма не хило шиковавшая на проценты с лежащего в банке капитала. Более того, вот только что, минуту назад блаженствовавшая под язычком опытного практика кунилингуса. И вдруг увидевшая, как лицо недавно купленного ею молодого любовника прищуривается в маске осознания того, что в новых, посткатастрофных условиях, он гораздо успешнее выживет, если отправит её за борт её же собственной яхты…

Нет пророка в своём отечестве. Да и в чужом — не густо. А ведь предупреждал господин Уэллс в своём романе "Война миров". Что мир технической, античеловеческой цивилизации холодного прагматического разума в столкновении с миром Живой, бесконечной в своём разнообразии Жизни, — обречён.

Но имеющий глаза не видит, потому что не желает видеть того, чего не хочет.

Ну что же, каждому — своё.

Да. И ещё одно. Случайно это или нет, но Год Заразы пришёлся почти на столетие, чуть меньше, чем столетие, — появления на планете Земля первого вируса-мутанта. Небезызвестной "испанки", взявшей в первой четверти двадцатого века не один миллион человеческих жизней.

Впрочем, основной урок истории в том, что из неё не извлекают никаких уроков.

Глава 2. "Ты будешь ходить на чреве твоём"…

Позвольте представиться. Змей. Это наша группа. За ловкое обращение с самодельными ранцевыми огнемётами (из баллонов для углекислотный огнетушителей) в ночном сражении на территории бывшего затона "Красный Октябрь", были восхищённо поименованы Змеем-Горынычем. Батя тогда так и сказал: "Вы, дорогие мои, как Змей-Горыныч палите". С тех пор к нам некоторое время обращались либо "Горынычи", либо "Змеи", не взирая на лица. Потом восхищение ушло в прошлое, "горынычи" как-то сами собой забылись, а "Змей" стало официальным названием нашего диверсионно-разведывательного подразделения о трёх головах.

Осмотрев дело рук своих, Батя удовлетворённо потёр ладони, и подставил под звон кипятка первую чашку.

Судя по количеству и качеству заедок к чаю, разговор предстоял серьёзный. У нас уже примета такая сложилась: ежели Батя самолично для Змея самовар ставит, значит, впереди новое дело. И чем пышнее стол, тем дело круче. Ну и ладушки. А то в последние три месяца и разведки и бои были предельно банальны. Так что до-Заразные времена, когда я работал "кукушкой в окошко" (у Ёки то же деяние именовалось "мартышка в окошко"), представлялось эпохой небывалой романтики.

По большому счёту вот уже добрых полгода Змей просиживал задницу в качестве тревожной команды на выезд. Тренировки не в счёт, сами понимаете. А ввиду того, что почти все попытки плохих соседей проникнуть на нашу территорию осуществлялись с оглядкой на внезапный налёт Змея, и заканчивались отступлением сразу же после перехода к затяжной перестрелке, серьёзной работы нам исполнять не приходилось уже давненько.

Поэтому мы расположились со всем возможным удобством и приготовились слушать. Благо, что поговорить Батя любил. Правда — всегда в жилу. Начинал обычно как бы издалека и, казалось бы, совсем на постороннюю тему. Но в результате проблема всегда освещалась со всех возможных сторон. И не только сама проблема, но и её окрестности. Что пару раз давало Чингизу возможность учесть якобы посторонние факторы и мгновенно принять нужное решение.

Чингиз — это главная голова Змея. За чуточку раскосые глаза, характер и образ жизни ещё до Заразы получил по месту службы кличку Чингиз-хан. В миру, естественно, просто Чингиз. Но не более. Однажды один недоумок назвал было его просто Чиня, — но ему потом было очень больно за свой необдуманный поступок.

— Не томи, Батя, я ж тебя как облупленного знаю. Чем дольше ты запрягаешь, тем быстрее нам потом скакать. Ну, какое лакомство ты приготовил для своих стоялых жеребцов?

— Скорее владимирских тяжеловозов, — ответил Батя. — Судя по тому грузу, который вы на себя навьючиваете. Перед выходом.

Змей усмехнулся всеми тремя головами.

— Работа такая…

Батя налил последнюю чашку, окинул дело рук своих взыскательным взором, и уселся на своё место. Самообслуживание являлось принципом поведения за столом, но первоначальную расстановку объектов Батя неизменно проводил сам.