Праздник саранчи

Комната была совершенно пустая. На полу вместо кровати лежали стопкой спортивные маты, застеленные красивым покрывалом. У стены, тоже на полу, телевизор, видеокассеты, два чемодана. В другом углу — две картонные коробки, книги.

На веревке, натянутой через всю комнату, на плечиках висели платья, рубашки. На стенах тоже висели на вешалках платья. На полу тихо играло маленькое радио.

— Я сняла квартиру, а мебели нет, — сказала она. — Но совсем недорого.

— Мы вчера с гобой познакомились, — сказал Иван. — Ночью, — уточнит он.

Она не выдержала его взгляда, села на свою постель. Ноги ее были широко расставлены, она смотрела в пол.

— Извините меня, — она взглянула на Ивана, коротко улыбнувшись. — Мы на улице познакомились или у Нины? — Она, сморщив лоб и нос, потерла ладонью затылок.

— На улице. Ночью, в беседке… Горбатый парень на гитаре играл, — улыбаясь, стал помогать ей Иван.

Он прислонился к стене.

— Да, наверное, кто-то играл… вы меня только извините, ради Бога! — искренне сказала она, глядя на Ивана, прижимая руку к груди. — Со мной никогда такого не было!

Иван беззвучно рассмеялся. Он с изумлением глядел на нее.

— Я у подруги была на дне рождения, — продолжала она. — И знаете, мы попробовали, вот просто из любопытства, там принес сто-то, и мы покурили какой-то наркотик.

И я прямо сразу отрубилась, потом бегала, еще что-то, я даже домой не помню как пришла. Я не знала даже, что так получится, извините меня! А что там было, мы познакомились или что? Я упала или что, врала что-нибудь?

— Да нет! — удивленно и весело ответил Иван. — Вроде не врала ничего.

— Да? Это хорошо, — успокоилась она. — А на гитаре, я помню, кто-то играл, не помню кто…

Иван сел на пол.

— Тебя же Катя зовут? — спросил он.

— Да, Катя, а вас? Ой, вы встаньте с пола, лучше сюда садитесь! — Она подвинулась.

Иван поднялся и сел на постель рядом с ней.

— Простите, как вас зовут? — Катя чуть повернулась к нему, обхватив колени, прижавшись к ним грудью.

— Иван.

— Очень приятно…

Она вдруг встала, подала ему руку. Он тоже встал. Они снова сели. Помолчали.

— Ты, Катя, учишься или работаешь?

— Я училась, теперь работаю, — заторопилась она.

— А на кого училась?

— Я акробатикой занималась в эстрадно-цирковом училище, а теперь вот в метро журналы продаю. — Катя улыбнулась, чуть махнув кистью руки.

— Так ты что, сальто делаешь? — обрадовался Иван.

— Почему же сальто? — обиделась она. — Акробатика, — многозначительно подняла указательный палец, — это все. Какое сальто, я могу, шейпинг преподавать, — сказала она еще многозначительней. — Это же целая культура!

Они снова замолчали.

— А мы что, познакомились в беседке? Я что-то говорила? — снова вкрадчиво стала расспрашивать Катя. — Я что-то делала?

— Слушай, если ты правда ничего не помнишь, я ничего не буду тебе рассказывать, — сказал Иван просто. — Давай будем говорить, как будто мы только что познакомились.

Катя как-то вдруг напряглась. Она сидела, глядя в пол, трогая себя за пальцы ног.

— Вы лучше скажите, — попросила она глухо. — Что ж я себя буду чувствовать, как дура… Что там было?

— Ну, мы обнимались… — начал издалека Иван. — Ну, целовались…

— И что дальше? — Катя вдруг начала краснеть.

Иван помолчал.

— Ты что, правда не помнишь? — спросил он.

— Что? — испуганно спросила она. — Я пошла к вам домой?

— Нет, все было на улице. В беседке.

Катя стала красной. Она вдруг встала резко и, как солдат на плацу — руки по швам, пошла вон из комнаты. Хлопнула дверь в ванную. Послышался шум воды. Иван посидел. Встав, прошелся тихо.

Он подошел я двери ванной, прислушиваясь, погладил дверь рукой.

— Слушай, как ты там? — позвал он Катю. Ему не ответили.

— Ты жива там? Ты держись, слышишь?

— Слышу, — глухо сказала Катя.

— Может, выйдешь? Чего там сидеть?

— Не выйду… Они молчали.

— Иван, вы случайно не больной? — спросила она серьезным голосом.

— Чем? — удивился он.

— Ну, болезнью какой-нибудь венерической.

— Не знаю, — засмеялся он.

Она вдруг тоже засмеялась за дверью.

— Теперь я, наверное, должен жениться, — улыбаясь сказал Иван.

— Вы женитесь, гляди, как же! Спасибо, хоть сказали. Может, я уже беременная…

— Может быть, — сказал Иван.

— Как вы могли, а? Ну, вот как вы могли, вы же взрослый уже человек! — Она вдруг заплакала.

Иван прислушался, постучал.

— Катя, ты чего? Да не плачь ты!

— Господи, стыдно как! — Она плакала навзрыд.

Иван уперся в косяк и выдавил дверь. Она сидела на краю ванны, полной воды и мокрого белья, и плакала, закрыв лицо руками.

Иван поднял ее, обнял, она уткнулась ему в грудь, всхлипывая:

— Ты иди домой, Иван, — говорила она глухим голосом, шмыгая несом. — Ты не виноват. Иди, мне стирать надо.

— Ну, не плачь.

— Да я не плачу!

Он стоял, не зная, как утешить ее.

— Можно, я еще приду? — спросил он.

— Приходи, чего уж теперь. — Она отодвинулась от него, вытерла ладонью лицо. — Хорошо, хоть ты был, а то урод какой-нибудь или старик. — Она опять шмыгнула носом.

Он подошел к двери, но остановился. Достал ручку, написал прямо на стене.

— Это мой телефон и адрес, — сказал он. — Я живу через три дома от тебя. Постираешь, позвони, — он улыбнулся.

Катя кивнула. Он вышел…