Праздник саранчи

Александр вытащил водителя из машины, сел за руль, и осторожно тронулся, выезжая на дорогу.

Константин прохаживался по рингу, в накинутом халате. Судьи, собравшись у стола, переговаривались о чем-то. Зрители в зале свистели. Анна сидела около ринга, сцепив пальцы рук. Николай Степанович, обнимая ее за плечи, смотрел на Константина. Тот остановился у канатов, покрутил головой, улыбнулся.

— Все, — сказал Николай Анне. — Пойдем… Чего тут сидеть? Ишь, гад, смеется.

— Пойдем, — устало сказала Анна.

Они встали. Один из судей вышел на ринг и объявил в микрофон:

— В связи с неявкой на бой Ветлугина Александра, победа присуждается…

— Саша, здесь. Мы здесь! — вдруг закричала Анна, размахивая руками, и хрип ее перешел в голос. — Мы здесь! — на глазах у нее выступили слезы.

По проходу, к рингу, зубами натягивая перчатки, бежал Александр. Николай Степанович, расталкивая людей, бросился к судьям. Судья на ринге пожал плечами, убрал микрофон.

Александр выбрался на ринг. Зал закричал, затопал ногами.

— Добрался, — сказал Костя. — А парни где?

— Там лежат, — ответил Александр.

— Ну что ж, будем биться.

— Не, ты не будешь биться, я тебя в первом раунде убью, — весело сказал Александр.

Костя усмехнулся и отошел в свой угол. Александр отошел в свой, улыбнулся Анна Она молчала, смотрела на него так, как будто увидела в первый раз.

— Ты где был? — Николай Степанович, чуть трясущимися руками поправлял ему перчатки.

— Все нормально, — Александр все глядел на Анну.

— А я ведь думал, что тебя уже все, — нервно, через силу засмеялся Николая Степанович.

Один из судей снова вышел к микрофону.

— Внимание, — сказал он. — В связи с болезнью Константина Суворова, поединок не состоится. Победа присуждается Александру Ветлугину.

— Чего? — не понял Николай Степанович.

Анна обернулась. Константин, за ним его тренеры, секунданты, телохранители шли по проходу от ринга в сторону раздевалки. Костя даже не глянул на нее.

Притихший зал наполнялся шумом голосов. Все люди заговорили, все громче и громче, ничего не понимая. Александр спрыгнул с ринга и, обняв Анну, погладил ее по щеке перчаткой. Она плакала и смеялась…

Облака низко шли над морем. Серые холодные волны бежали по косе, ударяя о берег. Александр поставил чемодан во дворе. Он обошел дом и присел на копну соломы, глядя на море. На нем был хороший костюм, плащ. Он посидел немного, вдыхал воздух полной грудью. Достав из кармана пиджака фотографию он посмотрел на нее, улыбнулся.

На фотографии улыбалась Анна. Александр стоял рядом с ней, серьезный, положив ей руку на плечо.

Анна стояла на сцене и пела. Тысячи людей в огромном зале слушали ее голос…

Когда песня закончилась, она повернулась и за кулисами в проходе увидела Александра. Он стоял, держа в руках маленький букетик цветов, улыбаясь смущенно.

ДИКОЕ ПОЛЕ

Митя стоял у ворот и глядел в степь. Ветер за его спиной гонял по двору пыль и солому, стучал где-то в доме оконной створкой. Дом, сложенный из дикого степного камня, был больше похож на сарай. Во дворе, огороженном забором из такого же степного камня, лежала разная рухлядь, старая телега, какие-то горшки, род навесом стоял мотоцикл с коляской. Над домом, над соломенной крышей, на высоком шесте висел белый с краскам крестом флаг. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись голые, выжженные солнцем холмы.

Митя все смотрел, не отрываясь, в одну точку. Там, где-то в километре от него, на гребне холма стоял человек и тоже смотрел в его сторону.

Митя прошелся по двору. Подбросил дров в летнюю печь, поставил на огонь чайник. Старая собака зевнула лениво в тени под сараем. Митя подошел к полуразрушенному забору и снова посмотрел на дальний холм. Человек по-прежнему был там. Он стоял неподвижно и смотрел на Митю. Митя внимательно оглядел пустые холмы, но вокруг больше никого не было. Только внизу, под холмом, что-то пылило. Присмотревшись, Митя увидел несущуюся вскачь бричку и мужика, нахлестывающего лошадей: Бричка приближалась к дому…

Кони внесли бричку прямо во двор. Стоявший на ней в рост мужик осадил коней и прыгнул на землю. За ним соскочил парень пет двадцати. Вдвоем они сняли с брички еще одного мужика и быстро перенесли его на каменный стол, врытый посреди двора.

Митя бегам вынес из дома потертый кожаный саквояж. Подойдя к столу, он склонился над мужиком. Тот лежал на стеле смирно, сложив на груди руки. Лицо его почернело, он молча глядел в небо. Второй мужик и парень стояли над ним и тоже молчали.

— Вот, умирает, — сказал второй мужик, тот, что гнал коней.

Сняв с головы кепку, он отер ею свое лицо и снова надел кепку на стриженую голову.

— Вижу, — ответил Митя, щупая пульс умирающего. — Много выпил?

— Сорок дней пил, — ответил мужик в кепке.

— Александр Иваныч, чего молчишь? — позвал Митя умирающего. — Где болит?

Александр Иванович слабо потрогал пальцем грудь и снова замер. Митя быстро достал из саквояжа шприц, коробку с ампулами.

— Чего пил? — спросил он.

— Затосковал чего-то и запил, — снова ответил мужик в кепке, — Сорок дней пил не просыхая. Вот, теперь помирает.