Право выбора

Мы с Рейфом пошли наблюдать волшебный приток воды. В этой части страны любая вода, не запертая берегами оросительных каналов или водохранилищ, была удивительным, заслуживающим восторженного внимания зрелищем. Мы стояли, взявшись за руки, на том самом месте, куда мы приходили по ночам любоваться в свете Луны на растущие на склонах необычайно плотные заросли чолла[2] - лунный свет превращал все эти смертоносные, острейшие шипы в серебристую шерсть и белоснежный бархат. Земля вокруг нас всё ещё оставалась твёрдой, став берегом нового Гибралтара.

Мы наблюдали как вода всё прибывала и прибывала, пока наш восторг не сменился мрачным предчувствием. Я начала пятиться, когда Рейф притянул меня к себе, внезапно увидев набухающий серебристый пузырь, который вот-вот должен был вырваться из-под поверхности бурлящей воды. Как только он наклонился, чтобы указать на него, земля под нашими ногами сильно, судорожно вздрогнула, он потерял равновесие и отдернул руку от моего запястья. Он упал в воду как раз в тот момент, когда снизу поднялось серебристое пятно.

И пятно поглотило Рейфа прямо у меня на глазах. Всего лишь мгновенье назад он протягивал мне свою руку, безнадёжно пытаясь достать до меня, и вот его плоть уже оплавилась и стекла с костей.

Я стояла на берегу и смотрела, как половина размещавшегося подо мной валуна растворяется в серебре, и исчезает вслед за Рейфом в тёмной, конвульсивно пульсирующей глубине. Пятно исчезло, и Рейф вместе с ним. Я опустилась на колени, сжимая моё запястье другой рукой. Мое запястье ещё ​​горело в том месте, где ногти Рейфа поцарапали его, когда он упал. На моей руке всё ещё остались шрамы, но Рейфа больше нет.

Я вздохнула и повернулась к детям.

- Хорошо, - сказала я. - Что же произошло? Можем ли мы написать нашу историю прямо сейчас?

- Итак, вы видите, - подвела я итог, - никто не знает наверняка, что произошло. Может быть, мы никогда этого не узнаем. Итак, почему мы останемся здесь?

- Потому что, - Бобби колебался, - потому что, наверное, если здесь так, то, может быть, и во всём остальном мире так же. Или, может быть даже, нигде ничего больше нет.

 - Может быть, нет, - согласилась я. - Но есть или нет, и что же произошло на самом деле, для нас сейчас не имеет значения. Мы не можем этого изменить. Мы должны довольствоваться тем, что у нас есть, пока мы можем сделать его лучше.

- Теперь, перепишем всё на бумагу, -  Я бодро вернулась к рутине. - Передайте бумагу. Пишите так аккуратно, как только сможете, чтобы, когда вы возьмёте свою историю домой, люди, прочитав её, сказали: «Ух! Какая интересная история!», вместо: «Эх! О чём это вообще?» Написанное никуда не годится, если его невозможно прочитать. Ластик здесь, на моем столе, на случай, если кто-то сделает ошибку. Можете начать.

Я прислонилась к подоконнику, ожидая. Если бы только мы, взрослые, смогли признать, что, вероятно, мы никогда не сможем узнать, что на самом деле произошло, и что это действительно не имеет для нас никакого значения. Необъяснимые вещи происходили всегда, но жизнь не будет ждать ответов – она просто продолжает идти. Неужели вы думаете, что внуки Адама знали, что на самом деле произошло, почему для них закрыты врата Эдема? Или что внуки Ноя сидели, размышляя почему Земля так пустынна? Они довольствовались самыми простыми, банальными объяснениями, или вообще, просто принимали всё как есть. Мы же не хотим принять то, что произошло, и, мне кажется, многие до сих пор считают, что если мы сможем найти правильное объяснение, это отменит то, что уже случилось. Но этого не будет. Может быть, когда-нибудь и придёт кто-то, кто сможет ткнуть пальцем в одну из строчек детской истории и сказать: «Вот! Вот объяснение». До тех пор, однако, найдено объяснение или нет, у нас есть наш новый мир для работы с ним.

Независимо от того, что вызвало Разорванное Время, у нас есть право выбора – строить или не строить, стоять на месте или двигаться вперёд. Это же так просто.