Право выбора

- Я собирался пойти к нему домой, чтобы поиграть, пока у моего брата не закончится четвёртый урок, - сказал Бобби. - Он ждал меня на крыльце. Но почти сразу земля начала ходить вверх и вниз, и я упал. Когда я встал, дом Биффа уже опускался, и он накрыл Биффа. Всего, кроме его головы. И он выглядел спящим. Он так выглядел! Да! А потом все провалилось вниз, и дыра закрылась. Но не вся! – поспешно добавил он, прежде чем Виктор успел открыть рот.

- Теперь, - сказала я, - есть ли у нас история для чтения, как мы и хотели? Возьмите ваши карандаши…

- Учитель! Учитель! - Мария стояла, широко раскрыв незрячие глаза, и тянула руку так высоко, как только могла. - Учитель! Мэйлина!

- Бобби! Быстро - помоги мне! - Я выскочила из-за стола, сбив при этом ящик, поддерживающий его угол вместо сломанной передней ножки. Я успела настичь Мэйлину, потому что она задержалась у двери, нашаривая дверную ручку в том месте, где она была раньше. Бобби подоспел с большим пляжным полотенцем в руках и, слава Богу, у меня хватило времени, чтобы надежно обернуть его вокруг Мэйлины до того, как она издала первый крик и у неё начались судороги. Бобби и я мягко удерживали её плечи и колени, пока её тело извивалось и корчилось. У нас уже был печальный опыт того, как лучше всего защитить её от себя самой, и от опасного места, которым становился для неё класс во время приступов. Я прислонилась щекой к моему плечу, продолжая при этом удерживать Мэйлину ладонями. И пусть слёзы текут по моему лицу нетронутыми. Сотрясения тела Мэйлины как эхо отдавались через меня, как будто я билась в рыданиях.

Остальные дети тем временем подняли на место мой опрокинутый стол, поставили подпорку вместо сломанной ножки, не обращая никакого внимания на так раздражающие мой слух хриплые крики Мэйлины. Дети так быстро ко всему привыкают. Слишком быстро. Я моргнула, чтобы очистить глаза. Мэйлину удалось успокоить. Ах, как благостно это отличается от первого ужасного приступа, когда мы были вынуждены с нею бороться целый час! Я быстро развернула её и прижала к своей груди, наблюдая, как разглаживается её лицо и успокаивается неровное дыхание. Она открыла глаза:

- Папа сказал, что во время следующего отпуска он снова возьмёт нас в Диснейленд. В прошлый раз у нас не получилось добраться до ракеты. Теперь у нас не получиться добраться никуда в этом мире...

 Она улыбнулась мне своей нормальной (не хватает переднего зуба),  улыбкой,  и заснула. Мы вернулись к работе, Бобби и я.

 - Её папа умер, - как ни в чем не бывало сказал Бобби, когда он ждал своей очереди к точилке. [1]- Она знает, что её папа умер, и её мама умерла, и маленький братик.

- Да, Бобби, мы все это знаем, - ответила я. - Давайте вернемся к нашей истории. У нас как раз осталось времени до обеда, чтобы успеть её записать.

Вот так я стояла и смотрела на щель в стене над нашей Исследовательской Доской – в данный момент, «Как всё это случилось?» - в то время как дети записывали свою ​​первую правдивую историю Разорванного Времени.

И только спустя  несколько дней дети попросили написать еще одну историю. Дождь лил снова - чуть менее мутный, чуть менее проливной, так что осколки стекол в наших окнах были не такими уж грязными, а в классной комнате оставался сухим довольно большой  участок, способный уместить нас всех, за вычетом Мэйлины.

 - Я думаю, она придет завтра, - сказала Селия. - Сегодня утром она уже не говорила про Диснейленд, она вспомнила, как всю её семью раздавило водонапорной башней, когда она на них упала, и она плакала, когда мы уходили из спальни, но на этот раз она не кричала и не билась ногами, она просто плакала и…

- Боже всемогущий! – воскликнула я, - Ты хоть дыхание переведи!

- Ай, да мне не надо! - Селия усмехнулась мне и  смущённо заёрзала. - Я дышу в промежутках.

 - Что-то я не заметила никаких «промежутков» - улыбнулась я в ответ. - Не используй так много слов за раз.

- Могём ли мы написать еще одну правдивую историю? - спросил Виллси. («Не Вилли!» - Голос его матери, тонкий и пронзительный, возник в моей памяти, мне никогда уже не суждено услышать его снова. – «Его зовут Виллси. В-и-л-л-с-и. Пожалуйста, научите его писать своё имя правильно!»)

- Если хотите, - сказала я. - Только надо говорить: «Можем ли мы»?

- Можем ли мы? - хором повторил класс.

- Вот так правильно, - похвалила я. – У тебя есть на примете что-то особенное, Виллси?

- Нет, - сказал он. - Просто сегодня утром у нас на завтрак был хлеб. Мой был сухой. Папа Бобби сказал, что нам ещё повезло, хлеб уже давно должен был сгнить.

Хлеб. Мой рот наполнился слюной. Он давно уже не попадал к нам на стол – только детям.

- Мой тоже был сухой, - сказал Кен. - И с одного краю – синий.

- Радиоактивный, – с умным видом кивнул Виктор.

- Хм! - быстро возразил Бобби. – Здесь нет ничего радиоактивного! Мой папа говорит…

- Твой папа! Твой папа! – вскинулся Виктор. – У меня тоже раньше был папа!

- У всех были папы, -  спокойно сказала Мария. – Иначе бы вы не могли родиться. Но некоторые папы умерли.