Право учить. Работа над ошибками

Впрочем, я могу делать выводы лишь по записям, найденным в библиотеке, никто из моих родственников в беседах не касался сроков жизни и смерти, и уж тем более применительно ко мне. Отчасти из жалости, отчасти из-за того, что и сами не могут понять, сколько ещё лет моё тело будет выдерживать напор Пустоты. Но продлить существование мне не удастся, уж точно! Наверное, именно понимание этого злит сильнее, чем всё прочее. Знать, что придётся уйти много раньше других, и знать, что вслед за твоим уходом начнётся новый виток сомнений и опасений, который когда-нибудь непременно вызовет появление очередной Волны... Я снова увижу свет трёх лун. Но за время моего отсутствия в мире произойдёт слишком много всего. Увлекательного, страшного, прекрасного, убийственного, чарующего... Исчезнут старые страны и появятся молодые. Сменятся правящие династии. Десятки поколений отдалят меня от моих друзей и недругов. Я снова буду один. И рядом уже не окажется сестры, готовой поспорить за мою жизнь со всеми Домами, не окажется кузена, который возьмёт на себя роль наставника...

Пресветлая Владычица, как же я не хочу умирать! Не хочу начинать сначала. Потому что в этот раз мне повезло, единственный раз в цепочке всех перерождений. Но удача не любит повторяться, не правда ли? Она своенравна и непостоянна в своих привязанностях, а значит, не соблаговолит стать участницей моего следующего посещения подлунного мира. Хотя бы потому, что кроме Элрит ни одна из женщин Драконьих Домов не решится выносить в своём чреве Разрушителя.

— Эл!

Короткий окрик помог выбраться из лабиринта печальных размышлений, хоть относился не ко мне. Ксаррон, опустив подбородок, исподлобья смотрел на младшего брата взглядом, не сулящим ничего доброго никому из присутствующих.

— Что-то не так, братец?

— Я прошу тебя не касаться в разговоре... некоторых тем.

— Каких же? Уж сделай милость, поясни, а то я никак не соображу, — во весь рот улыбнулся Элрон.

Хороший ход, кстати. С одной стороны, отказывать нет причины, раз уж просьба изложена весьма вежливо и соответствует обстоятельствам, но с другой, если Ксо пустится в объяснения, ему придётся только усугубить моё и без того нерадостное настроение, а стало быть, нужно отмахнуться от слишком дорогой помощи:

— Всё хорошо, Ксо.

— Ты не умеешь делать многих вещей, Джер, и хуже всего ты умеешь лгать.

— Неважно. Я привык. В конце концов, даже удобно заранее знать, каким атакам подвергнешься.

Воронёная лазурь глаз Элрона потемнела. Ага, получил и теперь недоволен? А чего ожидал, спрашивается? Сейчас добавлю ещё:

— Я, конечно, очень рад встрече с родственниками, но хотел бы знать её причину. Если таковая неуважительна, позвольте мне вернуться к прерванному сну.

— Он даже не знает?!

— Я не успел рассказать, — виновато признался Ксаррон.

Младший кузен прошипел в сторону что-то из семейных ругательств, прежде чем спросить:

— Ты понимаешь, на что всё это похоже?

— От него требуется только смотреть.

— Смотреть? Только смотреть?! А сможет ли он увидеть?!

Хм, ни думал ни гадал, что когда-нибудь смогу насладиться бешенством Элрона, да ещё настолько бессильным и беспомощным. Но вместе с удовлетворением меня посетило лёгкое чувство стыда. Из перепалки братьев следовало, что необходимо принять участие в неком важном событии, но мои ограниченные качества способны оказаться препятствием на пути чужих планов.

— Сможет, — уверенно заявил Ксаррон. — Танарит его приглашала, помнишь?

— Танарит! — Фырчанье Элрона наверняка показалось бы особе, о которой шла речь, крайне оскорбительным. — Она трясётся над своим ребёнком, вот и всё! И ради его защиты пошла бы на поклон к злейшему врагу!

— В любом случае, он будет стараться. Верно, Джер?

— Стараться... В чём?

Младший кузен развернулся, показывая, что с его стороны разговор окончен, и удалился, так звучно отпечатывая каждый шаг, что я с трудом подавил в себе желание отправиться следом. Зачем? Собственными глазами взглянуть, как сильно продавлены паркетины.

Старший кузен разочарованно вздохнул:

— Хоть на один час мог бы и забыть...

— Забыть что?

— Свою ненависть.

Так, сон не состоялся, придётся вставать, ибо нет ничего хуже, чем лежать и при этом бодрствовать — устаёшь больше, чем от беготни. Я выполз из постели и начал копаться в ворохе одежды, сваленной на стуле.

— У него есть причины?

— Да, — коротко ответил Ксаррон.

— Ты их знаешь?

— Да.

— А можешь...

— Нет.

— Почему? — Обиженно поворачиваюсь к кузену.

— Если он решит, что ты должен обо всём узнать, расскажет сам.

— Боюсь, не доживу, он был совершенно прав, напомнив о...

— Он НЕ был прав.

— Ксо, это просто смешно! Я прекрасно понимаю свою... ограниченность. В лучшем случае мне удастся прожить столько, сколько обычно живут люди. Поверь, это вовсе не обидно!

— Тебе не обидно. Обидно ему.

Элрон желает, чтобы я жил долго? Вот это новость! Ни в какие ворота не лезет. Разве что... Чем дольше продлится моя жизнь, тем больше у кузена будет возможностей надо мной насмехаться.