Право на жизнь

— Запомнили его? Теперь идите от этого камня вдоль берега. И считайте шаги, вслух.

— Один, два, три…

— …

— Восемь тысяч триста шестьдесят три… Я снова вижу тот камень, мэтр Сарттас.

Моя первая медитация заняла около двух часов. Я просто шла и шла вокруг бескрайнего озера. Не устала ни от счета, ни от воображаемой ходьбы. Когда же мэтр Сарттас наконец позволил открыть глаза, я обнаружила его сидящим напротив со взмокшим лбом.

— Это ваша магия, Ардинаэль, — промокнув платком лоб, сказал мэтр Сарттас. — Столько ее у Вас сейчас. Когда Вы тратите ее, озеро уменьшается. Но как каждое озеро восполняют подводные ключи и горные ручьи, так и ваша магия потом восстанавливается до прежних объемов. На сегодня достаточно. По крайней мере, для меня. Тренируйтесь, Ардинаэль, но не трогайте пока воду, ради всех богов.

Следующие «погружения» проходили проще. Во второй раз я легко обежала озеро вокруг, потратив в три раза меньше времени. Не ноги же бегут, мысль. А в третий — подумала, и просто воспарила в воздухе, облетев озеро минут за семь.

Сейчас я привычно следовала схеме мэтра Сарттаса. Глаза закрыты, взор вглубь себя. Пахнет булочками и немного краской, сама же перекрашивала кухню пару недель назад. Варенье, сладкое. Освежающие листики мяты в чае. Слова не идут, но я бы сейчас запела. Расправить грудь, вдохнуть еще глубже. Озеро. Не касаюсь воды, парю вдоль берега, всматриваясь в темноту вод. Один, два, три… Что должно измениться? Появится лунная дорожка на черной водной глади? Мерцающие рыбы в глубине? Сто тридцать восемь, сто тридцать девять. Триста семьдесят шесть. Камень. Ничего.

Я открыла глаза. Все шесть с лишним минут Мекса, Беата и Анхельм сидели, не шелохнувшись. Виновато развела руками.

— Беата, родная, заваришь еще чаю?

— Чаю? — протянула Беата, быстро оценив реакцию остальных. — Так пекарский сынок и за винишком сбегает, только свистни. Что уж тут. Чай, нам с тобой на одной кровати не впервой, на вторую Мексу положим, а ты, красавчик, внизу на диване не побрезгуй. Ох, и замороченные вы тут на этой своей магии, я смотрю…

Без вина, конечно, не обошлось. Но гораздо позже, под вечер, когда мы вчетвером вдоволь нагулялись и по ярмарочной площади, нарядно украшенной к зиме, и по узким тихим улочкам, и по широкому парку, что раскинулся за мостом реки Сенны. Словно не желая ходить в белом снежном саване, город пестрил яркими гирляндами, цветными стеклянными шарами, а любой мало-мальски зажиточный дом вешал над входом красный, синий или зеленый магический светильник. Вечером все это сказочно переливалось, создавая таинственную, волшебную атмосферу.

— Можешь себе такое в Нит-Истре представить? — радовалась как ребенок Беата. — Мне уже рассказали, это из столицы такая мода пошла — украшать город и деревья в середине зимы, весну зазывать.

— Да, долго бы в Истрии ее ждали!

Это здесь, в провинции Ровель к концу декабря считалось, что ползимы уже миновало. Да и разве это зима! Снега в лучшем случае до колена, а про суровый трескучий мороз с режущими как бритва ветрами здесь вообще не знали. В горах Истрии коротенькое лето сменялось быстротечной осенью, а к концу сентября снег уже уверенно ложился в долину, нехотя отступая лишь в мае.

— А в Корсталии вообще снега не бывает. Холодает, конечно, и я бы сейчас в море купаться не полез, — поежился южанин Хельме. — Но мне снег нравится.

Купили и вина, а Мекса, раздобыв по пути пряностей, сварила из него согревающий каждую жилочку ароматный глёгг по своему особому, лесному рецепту. Устроились в крохотной гостиной Беаты под пледами и болтали, болтали, болтали…

— Ты расскажи уже мне наконец, что было, я же извелась вся! — зашептала подруга, едва мы улеглись на одной кровати.

— Беата, глупая, да все ведь уже рассказала.

— Да я не о том, далась мне твоя Академия… А как тот красавчик тебя увез, было еще что? — даже в темноте ее глаза жадно поблескивали. Ну началось, любимая тема. Дракон похищает свою истинную пару, демон спасает эльфийку, или какие там еще мифические персонажи бывают в этих ее любовных книжках…

— Красавчик? — фыркнула я. — Ты вроде уже на «гада» переобулась…

— Да я же так, в сердцах, за тебя ведь волновалась… Ах, ты бы видела, как он тебя бережно тогда в спальню нес, как сокровище какое. У меня ведь потом все повыспросил, и про приют, и помню ли, как ты там появилась, и про здоровье особенно. И как с равной говорил, представляешь! Даром что арн, а то видала я тут уже. Пару лет как из деревни своей выползут, а нос задирают будто с самим императором вчера ужинали… Переживал за тебя, по-настоящему.

— Не говори глупостей, Беата. Такие ни за себя, ни за других не переживают, у них помасштабней заботы. В Академию меня вернуть ему понадобилось лишь затем, чтобы ректора прищучить и подпевал его на место поставить.

— Так а у лекарей с тобой день и ночь просидел…

— Работа у него такая, понимаешь. Чтобы я всю Академию не разнесла по камешку, пока без сознания валялась. С любым бы так сидел.

— Не верю я тебе… будто видеть ничего не хочешь.