Право на жизнь

– Вглубь поволокло? – уточнил Семеныч.

– Нет… Вниз, к земле. То есть – к стенке, к асфальту… Смотрите, – Счетчик отвязал веревку, подошел к провалу и без колебаний шагнул в пропасть.

Данил – а за ним и Семеныч со Шреком – заорали в голос и рванулись вперед. Упали у самого края, заглядывая – парой метров ниже, на стене ямы, как ни в чем не бывало, стоял Счетчик и, улыбаясь, глядел на них.

– Вектор притяжения меняется… – донеслось справа бормотание Профессора.

Он осторожно, распластавшись по земле и уцепившись за Шрека, перебрался через край и встал на ноги рядом с китайцем.

– Ни хрена себе тут дела творятся…

Огляделся по сторонам, посмотрел на лежащих у края ямы сталкеров и приглашающе махнул рукой:

– Перебирайтесь. После перехода голова немного кружится – и только.

Следующим полез Сашка. Вцепившись обеими руками в друга, он перебрался через невидимый рубеж, и Данил даже уловил момент, когда сила тяжести дернула тело напарника вниз. Сашка распластался на асфальте и, оглядевшись, осторожно поднялся на ноги. Колупнул носком «берца» асфальт, подпрыгнул пару раз и покачал головой:

– Чудны дела Твои, Господи… Давай сюда, Дан.

Данил осторожно перебрался через край. На мгновение и впрямь закружилась голова, и с перебоем стукнуло сердце, как бывает, когда неожиданно провалишься в яму или упадешь с высоты спиной вперед – но и только. По эту сторону был все тот же асфальт, но только эта плоскость теперь воспринималась как горизонтальная. Удивленно хмыкнув, он поднялся.

– А ведь второй переход через «ноль» мы уже сделали, – сказал вдруг Кубович. – Получается, теперь надо вот-вот третий ждать, а там уже и по сторонам смотреть повнимательнее?..

– Ну… Если гипотеза верна, – получается так, – развел руками Профессор.

– Я, кажется, уже сейчас что-то вижу, – сказал вдруг Счетчик, указывая куда-то в глубину тоннеля. – Вон, посмотрите… Домик что ли?.. Леха, подсвети.

Луч дальнобойного фонаря сместился – и в его свете сталкеры увидели странную хибару. Данилу сначала показалось, что это просто гора непонятной и ни к чему не годной дряни, и лишь потом, когда сталкеры подошли поближе, он понял, что эта куча и впрямь претендует на звание человеческого жилища. К ней неприменимо было даже слово «построена» – лачуга была именно что сооружена, слеплена из самого разномастного хлама. Две стены сложены из коробок и ящиков, третья – из двух автомобильных ураловских капотов, крыша – рифленые железные листы, а вместо дверного проема в торцевую часть было врезано большое ураловское же колесо. Территория вокруг хижины была усеяна самым разнообразным хламом, который скапливается, если место не убиралось в течение очень долгого времени. Это были именно что бытовые отходы – пакеты с засохшей или заплесневевшей едой, пустые банки из-под консервов, пара драных носков, гильзы, пластиковые бутылки разного размера и конфигурации, скомканная бумага и прочий тому подобный мусор.

И среди всего этого великолепия внимание Данила вдруг привлек длинный, в рост человека, предмет, похожий на развернутый костюм ОЗК, валяющийся почти у самого входа. Профессор, тоже заметивший эту странную вещь, шагнул вперед – и вдруг запнулся… Выругался трехэтажно, голосом, полным безмерного удивления – и, подцепив ногой, перевернул с сухим шелестом. И в этом отвратительном до тошноты бурдюке, в этой пустой, вялой кожистой оболочке, в сплющенном, сдувшемся, словно шарик, седом плешивом черепе с пустыми провалами глазниц и раскрытым в безмолвном крике ртом, Данил вдруг с оторопью узнал… останки Нибумова. Он лежал – и прижимал к груди грубое подобие куклы, скрученное из целлофана и обмотанное веревками…

Рядом, подтверждая, что он не ошибся, длинно и заковыристо выругался Сашка, что-то удивленно промычал Счетчик, озадаченно крякнул Шрек… Профессор, переводя взгляд с одного на другого, вопросительно уставился на них.

– Вообще-то этого следовало ожидать… – пристально вглядываясь в то, что когда-то было Хребтом, после недолгой паузы сказал Добрынин. – Уже даже медведь об этом свидетельствовал…

– Я не понял реакцию… Знакомый ваш, что ли? – спросил Кубович.

– Тот самый Хребет.

Серега присвистнул:

– Ни хрена себе! Вот оно как поворачивается…

Семеныч вдруг приподнял ничего не весящие останки носком берца, отодвигая их в сторону нагнулся – и подобрал с пола небольшую серебристую коробочку в которой Данил немедленно узнал диктофон Нибумова, купленный им как-то по случаю у проходящего каравана. Подбросил его в ладони – и оглядел стоящих вокруг него сталкеров.

– Ну что… как думаете – есть тут что-нибудь интересное?

И Данил при виде этой плоской металлической коробочки вдруг почувствовал, как его охватывает страшное любопытство, приправленное предвкушением жутковатой тайны… Человек просто исчез – исчез на целых шесть лет! Так же могли исчезнуть и они с Сашкой. Но им повезло, а Хребту – нет. И теперь вдруг оказывается, что возможность узнать, где он был и что он видел, – вот она, прямо перед ним! Да за информацию с этого диктофона можно полжизни отдать!