Право быть

Она не могла не сделать паузу, потому что сомнения по-прежнему брали верх, но постаралась сгладить впечатление, чтобы всем присутствующим подумалось: с нежных уст должно было скатиться бранное слово.

Га-ар уныло почесал тёмно-рыжую шёрстку под подбородком.

— Одно и то же. В который раз неизменно...

Женщина наигранно скучным тоном переспросила:

— Отказываешься?

Зверёк возмущённо распушился, став по меньшей мере вдвое шире:

— От глотка свежей крови? Никогда! Мне просто жаль видеть, как ты тратишь силы в бесплодных поисках.

Теперь пора возмущаться настала для другой стороны:

— Они вовсе не бесплодны! Я была уже в шаге от цели. Если бы не одна случайная помеха...

Судя по лающей горечи в голосе, речь обо мне. Но разве моя тюремщица что-то ищет? В лучшем случае способ подчинить своей власти весь мир. К тому же давно нашла его, если мои предположения верны и ворчанка выращена где-то на окрестных огородах. Ну да, я немного помешал исполнению коварных замыслов, но не столь уж фатально. Покорение мира можно ведь начать и с другого края, верно? Пусть в Виллериме избранные аристократы опасаются пить травяные настои, но Западный Шем не единым городом жив, а из столицы слухи будут ползти слишком долго, чтобы вовремя предупредить окраины о возможной опасности. И в конце концов, сорняк всегда можно заменить на что-то другое. Если получилось один раз, получится снова.

— Перейдём от слов к делу, сладенькая? — Га-ар пристально всмотрелся в кроны деревьев. — Скоро солнце встанет, а ты знаешь, как я не люблю его свет.

— Знаю. Но в моих владениях ты жить не захотел.

— Тогда мне пришлось бы отказаться от своих. Они невелики, и всё же... Слишком дороги мне.

Он слукавил, это чувствовалось. И шерстинки, вставшие дыбом на серо-рыжем загривке, только подтверждали: га-ар боится женщину, закутанную в покрывало. Он может шутить, балагурить, но страх всё равно никуда не денется. Интересно, он испугался ещё до того, как попробовал её кровь, или уже после?

— Подержи его покрепче.

Просьба-приказ, обращённая к Боргу, была исполнена без промедления, и мои руки оказались прижаты к телу, словно тисками, а грудной клетке стало трудно расширяться. Женщина приподняла рукав на моём правом запястье и кольнула кожу остриём кинжала. Поначалу мне не собирались делать больно, вот только прискорбно быстро выяснилось, что исходные планы действий подлежат существенному изменению, поскольку...

В месте укола не появилось ни капли крови. Впрочем, иного результата глупо было бы ожидать, ведь теперь благополучие моего тела волновало серебряного зверька куда больше, нежели раньше. Хотя, признаю, после царапины, полученной от шпаги герцога, я как-то позабыл, что могу быть неуязвимым. Или перестал рассчитывать на помощь? Во всяком случае, удивился. Немножко. И, пожалуй, приятно.

Женщина чуть помедлила и кольнула ещё раз. Безуспешно. Тактика слегка изменилась, и последовал ощутимый удар, в иных обстоятельствах способный пробить мою руку насквозь, но на пути кинжала вновь встал надёжный щит.

— Что это значит?!

Недоумённое возмущение, колеблющееся на границе между гневом и растерянностью? Ещё бы! Все, с кем мне после разрушения Зеркала Сути доводилось сталкиваться в поединке, поражались не меньше, причём в самом прямом смысле этого слова, потому что чаще всего скорёхонько отбывали в Серые Пределы.

— Я тебя спрашиваю!

Кинжал угрожающе переместился на уровень моих глаз. Что ж, и эту часть тела серебро сумеет защитить, так что бояться мне нечего. Всё равно скоро умру.

— А сама не догадываешься, сестричка?

— Твоя плоть состоит не из камня.

Можно было бы промолчать, сохранив драгоценный секрет. И тюремщица измучилась бы, пытаясь угадать, что помогает мне оставаться неуязвимым. Или не тратила бы силы на угадывание, а пригрозила бы смертью Борга, скажем. Вот тогда я бы покорно признался, потому что смотреть, как великан убивает себя сам, следуя приказу, не подлежащему возражению, мне бы не хотелось. Да и что я теряю?

— Верно. Но в ней есть кое-что другое... Кое-что, хорошо тебе известное.

Она застыла на месте, потом медленно повернулась и сделала несколько шагов по поляне, словно желая сосредоточиться или успокоиться.

— Серебро, значит... Не думала, что оно способно на такое.

— Ты же помогла ему стать свободным, сестричка.

— Это всего лишь металл! Он мёртв и никогда не будет живым, а свобода нужна только тому, кто живёт.

Она права. Но в моей крови слёзы Ка-Йен ожили. В моей крови... В драконьей крови. Фрэлл! Какое счастье, что га-ару не досталось ни капельки, иначе у меня могли бы возникнуть настоящие трудности! Вряд ли полузверь пробовал на вкус кровь кого-то из моих сородичей, но тем и хуже. Если бы он сказал, что я не принадлежу ни к одной расе подлунного мира... Нет, о последствиях лучше не думать, благо их пока не случилось.

— Серебро...

Она прохаживалась взад и вперёд, ступая так тяжело, будто за мгновение постарела на несколько десятков лет и превратилась в древнюю старуху.

— Серебро...