Правила бунта

Я тоже с ног до головы в черном, хотя это идет вразрез со всем, за что я выступаю. Девочки умоляли меня держаться подальше от моих ярких цветов, только на этот раз, чтобы мы все соответствовали друг другу, и я не смогла сказать «нет». Было приятно снова тусоваться втроем, танцевать и хихикать, как раньше, когда мы только приехали в академию. На мне облегающая черная кофточка, черные льняные брюки с высокой талией и массивный широкий пояс с замысловатой золотой пряжкой, который Мара настояла, чтобы я надела, дабы закончить образ. Она также настояла, чтобы я позволила ей сделать мне макияж, что означает, что я накрашена гораздо больше, чем обычно. Мои глаза обведены темной дымчатой подводкой, на щеках мерцает румянец. Я наотрез отказалась от красной помады, которую Мара пыталась нанести мне на губы, и поэтому мы пошли на компромисс с бледно-розовым блеском.

Мы втроем спускаемся с горы вместе, рука об руку, словно персонажи фильма «Колдовство» — ведьмы с вновь обретенной силой, собирающиеся устроить какой-то ад.

— Черт возьми… — Впереди нас парень, идущий с группой своих друзей, поворачивается и чуть не спотыкается о собственные ноги, когда видит нас. В полумраке я не могу разглядеть, кто это, но он выглядит высоким. — Кэрри? — шипит он. А потом: — Черт, чувак. Это Кэрри Мендоса!

— О боже мой. — Мара закатывает глаза. Отчасти потому, что она считает жалким, что какой-то парень пускает слюни на одну из нас, а также отчасти потому, что сдержанно раздражена тем, что парень не пускал слюни на нее. — Хочешь пить? — кричит она. — Перестань задыхаться и иди, придурок. Ты загораживаешь дорогу.

Я краснею, потому что понятия не имею, что еще мне делать. Раньше я никого не удивляла. Смущала, да. Совершенно определенно сбивала с толку. Хотя за все время, что учусь в Вульф-Холле, ни один парень из-за меня ни разу не спотыкался о свои ноги.

Пресли неуверенно смеется себе под нос, когда парни впереди оборачиваются и начинают хлопать, свистеть и подбадривать нас. Мара оживляется, так как нам всем троим аплодируют, но Пресли не знает, что с собой делать. Она опускает голову.

— Нет. Не прячься за волосами, девочка, — приказываю я. — Ты хладнокровная лисица. Каждый парень на этой вечеринке будет пялиться на тебя. Ты собираешься провести всю ночь, уставившись на свои туфли?

— Ты должна смотреть им прямо в глаза, — говорит Мара. — Покажи им, из чего ты сделана. Ты не можешь тратить такое потрясающее декольте на застенчивость, Прес.

— Твои сиськи сегодня выглядят великолепно, — подтверждаю я. — Даже я их заценила.

Мара ухмыляется.

— Пакс заметит тебя, как только ты войдешь в дверь. Поверь мне, так и будет. Что ты будешь делать, если он попытается ударить тебя по голове и затащить в свою пещеру? Так ведь поступают неандертальцы, верно?

— Он не неандерталец!

— Мне неприятно это говорить, но на этот раз мне придется согласиться с Марой. На самом деле он кажется не блещет умом.

Возмущенная Пресли стискивает челюсти, глядя вверх и вперед, румянец на ее щеках исчезает.

— На самом деле он очень умный. Он пишет. И любит фотографировать. Очень изобретателен. Держу пари, вы этого о нем не знали, не так ли?

— Откуда ты это все знаешь? — спрашивает Мара.

— Я… я просто… знаю.

— ПРЕС!

— Хорошо, ладно. Я просмотрела его заявления в колледж. У Харкорта есть их копии в шкафчике за столом в приемной. Она дала мне ключ, чтобы я кое-что добавила в свое досье, и, знаете ли, Чейз и Дэвис находятся рядом друг с другом. В алфавитном порядке. Я увидела его досье рядом со своим и ничего не могла с собой поделать. Мне даже не стыдно!

— Очень подло! Я одобряю, — говорит Мара. — Впрочем, хватит о Дэвисе.

Она тянет нас остановиться на вершине короткой мощеной дорожки, заставляя нас посмотреть вверх, дернув головой.

Мы прибыли в Бунт-Хаус.

Другие студенты Вульф-Холла обтекают нас, все направляются к главному входу в величественное здание, которое только что появилось из надвигающейся темноты перед нами. Это действительно красивый дом — уникальные углы, острые линии и так много стекла. Свет льется из многочисленных окон, отбрасывая тени в наступающую ночь. Внутри звучит громкая музыка, льющаяся из огромных открытых дверей.

Пресли крепче сжимает мою руку.

— Кто-нибудь из вас когда-нибудь был внутри? — спрашивает она.

Я качаю головой, удивляясь всей этой конструкции.

— А ты?

Мара только смеется.

— Конечно, была. Если думаете, что внешний вид впечатляет, просто подождите, пока не увидите внутреннюю часть. Там чертовски умопомрачительно.

Мара была права.