Правила бунта

Я хочу, чтобы Дэш был необузданным и диким. Мне не нужна половинчатая мера. Я хочу его всего, даже если это означает боль.

Прижимаюсь к нему и готовлюсь к тому, о чем собираюсь его попросить. Не вслух. Слов будет недостаточно. Дэшил не даст мне того, что я хочу, если попрошу таким образом. Мне нужно попросить своим телом. Показать ему, что могу взять все, что он способен дать. Я целую его глубоко, наслаждаясь теплом и весом его тела на мне. Сколько раз я наблюдала, как он бегает? Видела, как он рвался вперед, его ноги были сильными, руки качались вперед-назад, тело было идеально сконструированной машиной, двигающей его вперед. Он весь крепкий, мускулистый, широкий и сильный, и я не могу насытиться им, когда держусь за него, раскачиваясь и извиваясь под ним.

— Кэрри. — И снова предупреждение, но с меня хватит. С меня хватит этих правил. Я устала от того, что мне говорят, что хорошо, а что плохо. Я способна познать свой собственный разум... знать, чего хочу... И я хочу этого.

— Хватит спасать меня, — говорю я так же, как и вчера в библиотеке. Тогда это была мольба, но теперь это приказ.

Дэш, должно быть, слышит твердость в моем голосе, потому что смотрит на меня сверху вниз с вопросительным, ищущим выражением, от которого у меня перехватывает дыхание. А потом он улыбается душераздирающе дикой улыбкой.

— Хорошо. Ты сама напросилась, милая.

И он отпускает себя. Вся нежность и осторожность исчезает. Парень становится силой природы. Бурей внутри бури. Твердыми, грубыми руками он притягивает меня к себе. Удерживает меня. Прижимает меня своим телом, своим ртом и своим членом, когда снова и снова врезается в меня.

Это лучше, чем нежность. Правда. Вот как трахается Дэшил Ловетт.

— Карина. Карина. Черт возьми, Кэрри. Бл*дь. — Он повторяет мое имя, как будто это одновременно молитва и проклятие. — Ты само совершенство. Ты прекрасна. Ты невероятна. Ты моя.

Я никогда раньше не чувствовала, что принадлежу кому-то. Моя мать не смогла защитить меня. Мой отец даже не хотел меня знать. Кевин и Джейсон хотели, чтобы я принадлежала им, но я им этого не позволила. Олдермен взял за правило возвращать меня к себе. Но когда Дэш шепчет эти слова, благоговейно и собственнически, я охотно отдаю себя.

Вскоре парень снова напрягается, дрожит, прижимаясь ко мне.

— Господи Иисусе, Кэрри. Бл*дь. О боже. — Парень вырывается, поглаживая рукой вверх и вниз по длине своего члена, и я зачарованно наблюдаю, как он переваливается через край. Горячие струи проливаются на мой живот и между бедер. Дэш откидывает голову назад, обнажая горло, как будто обнажается передо мной... и это самая горячая, самая безумно сексуальная вещь, которую я когда-либо видела в своей жизни.

— Боже, Дэш.

Парень задыхается, падая на бок, его глаза закрываются, но только на секунду. В мгновение ока он снова встает на колени между моих ног.

— Что ты делаешь? — Я пытаюсь сжать ноги, но Дэш не позволяет.

Схватив боксеры, которые сорвал с себя ранее, парень тщательно вытирает сперму с моего тела. Я не уверена, должна ли быть унижена этим, или горячее желание, которое пульсирует в моем теле, когда он очищает меня, нормально.

Его глаза находят мои, и я замечаю в них темную, опасную грань.

— О, мы еще не закончили, милая, — мурлычет он. — Ни в коем случае. Это нормально, что ты не кончила в свой первый раз. Но ты это сделаешь. Бл*дь, я позабочусь об этом. Покажу тебе, как это делается и буду тренировать тебя, милая. На сегодняшний вечер я соглашусь на то, что ты кончишь от моего языка.

Он опускается к моим ногам, и внезапный влажный жар между моих ног заставляет меня вскрикнуть. Я фантазировала в своей голове, как это будет происходить. В тот момент, когда мой будущий любовник предложил бы мне удовлетворить меня ртом, я собиралась вежливо отказаться и сказать ему, что в этом нет необходимости, потому что «это мне не нужно». Но Дэшил не спрашивал, и в тот момент, когда он начинает ласкать мой клитор кончиком языка, я понимаю, что мне это очень даже нравится. И это мне еще как нужно.

— Святые… о, мой… боже… ДЭШ!

Я много мастурбировала и выкрикивала его имя вслух, когда делала это, но никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Никогда не чувствовалось, что мир заканчивается и перестраивается в одно и то же гребаное время. Парень лижет и щелкает мой клитор, рыча, как будто сходит с ума, и я теряю свой вместе с ним.

— Господи, Кэрри. Ты так чертовски хороша на вкус. — Парень сильно кусает меня за бедро, и я задыхаюсь. Но он не останавливается и снова кусает, а затем переходит на другое бедро. Я извиваюсь, зарываясь руками в его волосы, двигаюсь к нему, так отчаянно нуждаясь в давлении его языка.

— О, это чертовски красиво, — выдавливает он. — Нуждающаяся маленькая Кэрри. Тебе нравится, когда я ем твою киску?

— Да. Да! Боже!

— Тогда покажи мне. Раздвинь ноги шире, милая.

Срань господня. Позже я умру от смущения, но сейчас стыд и близко не отменяет моего желания. Я раздвигаю для него ноги, показывая то, что он хочет, и парень удовлетворенно мурлычет.