Правила бунта

Воздух ощущается колючим и жалящим на моем голом животе. Я роняю рубашку на пол у своих ног, рыдание поднимается в горле.

Кевин — голодный и мерзкий — кивает, а затем принимается за работу, высыпая коричневый порошок на грязную ложку, которой пользовался один из мужчин. Он держит под ней зажигалку, проводя пламенем по брюшку ложки, так что мерцание огня равномерно нагревает металл.

— Продолжай, сладкая. Штаны следующие.

Дрожащими руками я снимаю джинсы, зная, что будет дальше: лифчик и трусики. Порошок уже растворился и пузырится в ложке. Кевин проводит взглядом вверх и вниз по моему, слишком худому телу, задерживаясь на моей груди и точке между ног, где соединяются мои бедра.

— Дитя, я сам раздену тебя, если понадобится. Лучше, если ты сделаешь эту работу сама и без суеты. Я не хочу портить эту красивую кожу.

Бум.

Бум.

Бум.

Бум.

БУМ.

Мое сердце успокаивается, когда я расстегиваю лифчик. Оно не спотыкается и не подпрыгивает, пока спускаю трусики вниз по бедрам и ногам, выходя из них на шатких ногах, как только хлопчатобумажный материал собирается у моих ног. Я стою перед ним, голая и дрожащая, скрестив руки на груди, чтобы скрыть свою плоскую грудь, и Кевин пыхтит себе под нос.

— Ну что ж. Теперь понимаю, почему Джейсон хотел держать тебя при себе. — Шприц готов, в цилиндре видна почти черная жидкость. Он кладет его на кофейный столик и похлопывает себя по бедру. — Давай. Садись сюда. Мы должны познакомиться поближе, тебе не кажется? — Когда я сажусь, внутренне кричащая и охваченная страхом, он спрашивает меня: — Тебя когда-нибудь раньше целовал мальчик, Ханна?

— Нет, сэр.

Кевин доволен этим. Сияет.

— А… — Он пробегает пальцами, шершавыми и испачканными никотином, по внутренней стороне моей ноги, остановившись у середины бедра. — ...А как насчет прикосновения? Ты когда-нибудь позволяла мальчику прикасаться к тебе... здесь? — Поднимает руку выше. Еще выше, по боку, над грудной клеткой.

Сдерживаю испуганный, животный визг, когда он сжимает мой сосок между пальцами.

— Н-нет, сэр.

— Это хорошо. Очень хорошо. А как насчет… — Он начинает скользить другой рукой вниз, между моих ног, и на какое-то мгновение останавливается. Затем пальцами ощупывает, исследует части моего тела, к которым никогда не должен был прикасаться, и я срываюсь.