Правила бунта

Логово — это необычный класс английского языка. Здесь непринужденная атмосфера. Удобно. Здесь нет рядов парт и стульев для студентов. Пространство с высокими потолками огромное. В задней части комнаты расположены ряды книжных стеллажей, которые содержат все: от классики до современных литературных произведений, не говоря уже о большом количестве случайных исторических текстов. У задней стены есть большой кирпичный камин с дымоходом, который Фитц разжигает зимой. Правая стена в основном состоит из створчатых окон. Куда ни глянь, повсюду мягкие кресла с откидными спинками и пуфы, подушки, табуреты и потертые диваны. Рэн паркуется на своем любимом кожаном диване. Я усаживаюсь на пол под окном, выходящим в сад. Пакс обычно сидит за старым викторианским письменным столом справа от меня, но этим утром парень опускается рядом со мной, одаривая меня грубой улыбкой. Я свирепо смотрю на него. Пакс все утро пытался втянуть меня в драку.

— Да ладно тебе, чувак. Достаточно.

Он надувает губы, качая головой в притворном удивлении.

— Я ни хрена не делаю. Просто сижу рядом со своим другом.

— Точно. А я — король Англии.

— Ты троюродный брат будущего короля Англии, — бормочет Рэн с дивана.

Он уже лежит, закрыв лицо рукой, чтобы защитить глаза от утреннего света, проникающего в окна.

— Зачем ты вообще здесь сидишь? — спрашивает Пакс. — Есть гораздо более удобные места, чтобы дать отдохнуть твоей изнеженной заднице.

Разве не было бы здорово просто получить минутку покоя? В одиночестве. Я вздыхаю.

— Потому что я троюродный брат будущего короля Англии. И не хочу, чтобы кто-то здесь думал, что я лучше их.

— Ты лучше их, — бормочет Рэн. — Всех до последнего…

— Ты собираешься поделиться, почему у тебя такое плохое настроение? — снова настаивает Пакс. Он не отвяжется, пока я не дам ему то, что он хочет.

— Хорошо. Ладно, ты, настойчивый ублюдок. Мой отец снова меня достал. За последнюю неделю я получил три электронных письма, и меня это бесит. Теперь доволен?

Пакс проводит языком по зубам.

— Правда? Поэтому ты такой недовольный?

— Что, хочешь их почитать?

В его глазах светится неподдельное ликование. Ленивая, многозначительная улыбка расползается по его лицу, и мне не нравится ее вид.

— Уверен, что это никак не связано с девушкой по имени Кэрри?

— Кэрри?

— А-а-а, прекрати. Я видел, как ты разговаривал с ней за пределами вечеринки. Она тебе нравится, не так ли? — В голосе Пакс звучит слишком легкий, слишком возбужденный тон.

Он не знает о поцелуе. Если бы знал, то не задавал бы мне этого вопроса. Пакс уже строит планы. Если я не буду действовать осторожно, он поймет, что что-то случилось, и все будет кончено. Как только урок закончится, он превратится в ураган пятой категории, полный злобных планов, направленных на то, чтобы поставить Карину на колени. Потому что мы парни из Бунт-Хауса. Нам не позволено проявлять симпатию к девушке. Если у кого-то из нас возникнут какие-то теплые или сентиментальные чувства к студентке Вульф-холла, то она станет чертовой легкой добычей. Это одно из наших правил. Влечение к девушке — это отвлечение от нашей дружбы, а также угроза нашему правлению в качестве бесспорных небожителей школы. Давным-давно мы заключили договор, что не позволим девушкам доставлять нам неприятности. Решили, что вместо этого устроим неприятности им.

Когда на первом курсе я завел роман с Сэди Ротмор, мы трое терроризировали ее до чертиков. Родители перевезли ее обратно в Висконсин и записали в государственную школу. В прошлом году член Пакса становился твердым всякий раз, когда он был рядом с Коллетт Бриджер. Парень отказывался признавать, что запал на нее, и утверждал, что его член на самом деле сломан, но все равно согласился, когда мы с Рэном загнали его в угол комнаты и сказали, что с Коллетт нужно разобраться. Он сыграл свою роль без жалоб. Рэн соблазнил девушку в раздевалке и ласкал ее, пока она не кончила. Затем Пакс поделился видеозаписью этого акта со всеми, кто был в списке экстренных уведомлений Вульф-Холла. Список, в который входили родители Коллетт, черт возьми.

Признаться, что прошлой ночью я позволил Карине проникнуть мне под кожу? Паксу? Это был бы полный кошмар. Из нас троих Пакс придумывает самые вредные способы измываться над людьми.

Я стискиваю зубы, слишком сильно сосредоточившись на блокноте, который удерживаю на ногах.

— Ладно, чувак. Остынь. У меня нет к ней никаких чувств. Не нужно тратить энергию на кого-то, кто не имеет абсолютно никакого значения.

Бл*дь. Мне кажется, у меня на виске пульсирует вена. Пакс кусает костяшки пальцев, стараясь не рассмеяться.

— Черт, Джейкоби. Лорд Ловетт выглядит чертовски виноватым. Кажется, он чертовски втюрился в Мендосу.

При этом Рэн делает то, что предвещает неминуемую катастрофу: он, черт возьми, садится.

Парень окидывает меня взглядом очень зеленых и очень заинтересованных глаз, что предвещает катастрофу. Затем улыбается дьявольской улыбкой.

— Карина Мендоса? — спрашивает он. — Эта Карина Мендоса? — Он указывает прямо... черт, прямо на девушку, о которой идет речь.