Правда во имя лжи

– Девушка, а нельзя ли все-таки как-нибудь открыть туалет, на минуточку, – прошептал толстяк, но на него никто не обратил внимания.

Женщина в цветастом халатике лежала на своей тридцать третьей полке бледная до жути. На висках бисеринки пота, пульс частит страшно. Странно – у нее тоже резко упало давление. Ладони ледяные, влажные. Дышит неровно.

– Чаю горячего и очень сладкого принесите, быстро, – не оборачиваясь, скомандовал Струмилин.

– Что?! – возмутилась проводница. – Да вы еще за вчерашний чай не заплатили!

– Быстро, я сказал, – рявкнул Струмилин, нашаривая в кармане какие-то деньги. – Вот сотня, хватит?

– Да вы что, мужчина, раскомандовались? – Проводница деньги взяла, но возмущаться не перестала. – Мы уже на станции, понятно вам? На стан-ци-и! Через… – она взглянула на часы, – через пять минут нас отгонят на запасной путь! Мне убираться надо, вагон сдавать. Мне домой надо! Стану я вам тут чаи варить!

– Ой, не надо чаю, – простонала лежащая женщина. – Когда его вчера выпила, мне так плохо стало сразу… Может, заварка?..

– А что заварка? – обиделась проводница. – Не «Липтон», конечно, но вполне приличная заварка, я сама такую пью.

– Отличный чай, очень хороший был чай! – подал голос Бордо. – У меня давление повышенное, иной раз заснуть не могу, так голова болит, а вчера как выпил – сразу уснул, и ничего не болело, и спал как убитый, и сейчас чувствую себя великолепно. Спасибо за чай, девушка!

Он искательно посмотрел на проводницу, однако путь к ее сердцу (и ключам от туалета!) был куда более тернист, чем могло показаться с первого взгляда.

– Может, кофе лучше выпить? – предложил Струмилин. – Быстрее действует. Есть у вас кофе, девушка?

– Что-о? – Голос проводницы превратился в ультразвук.

– Людочек, ты там как? – послышался ленивый бас, и в купе заглянул высокий омоновец – очевидно, из поездной милицейской бригады. – Есть проблемы?

– Не то слово! – прокричала Людочек. – Чай им не нравится! Кофе подавай! Да весь вагон пил этот чай и все уже вышли! И в туалет успели! – Она мстительно посмотрела на несчастного Бордо. – И ни с кем ничего не случилось!

– Потише и подробнее, – приказал омоновец, вытесняя девушку из купе. – Так, пассажиры, предъявим билеты и документы, быстро.

– Слушайте, тут женщине плохо, – сказал Струмилин. – Внезапная гипотония и тахикардия, вы понимаете?

– А то, – авторитетно сказал парень, поигрывая резиновой «демократкой». – Чего ж тут непонятного? Паспорт ваш можно посмотреть?

– Вы кто? Где я? – послышался вдруг сиплый голос сверху, и все подняли глаза на тридцать шестую полку.

Девушка в красном платье, очевидно, окончательно разбуженная поднявшимся бедламом, свесила голову – ее распустившиеся волосы опутали серое омоновское плечо, как золотистая паутина.

Струмилин тихонько присвистнул.

Девушка глядела мутными глазами, потирая горло:

– Вы что здесь все делаете? Как я сюда попала?

Омоновец поморщился:

– Девушка, ну что вы так кричите? Паспорт дайте. Ваша как фамилия?

– Литвинова, – почему-то злорадно подсказала из коридора Людочек. – Место тридцать шестое, фамилия Литвинова.

Струмилин снова тихонько присвистнул.

Омоновец покосился на него, но ничего не сказал и вытянул из-под подушки, на которой спала Литвинова, плоскую черную сумочку с длинным ремешком.

– Позвольте? – Он осторожно, двумя пальцами, вытянул оттуда паспорт в зеленой обложке: – Ваш? Так, правильно, Литвинова Лидия Дмитриевна, год рождения тысяча девятьсот семьдесят третий, место рождения город Комсомольск-на-Амуре, прописка нижегородская… Все нормально.

Струмилин только головой покачал.

Литвинова Лидия Дмитриевна с прежним тупым изумлением оглядывала купе, рассеянно потирая горло, – на нем виднелась слабая красная полоса, словно кожа здесь была содрана.

– Ничего не понимаю, – прохрипела она. – Ни-че-го…

«Я тоже», – подумал Струмилин.

– Ладно! Все! – пронзительно закричала из коридора проводница, у той, похоже, окончательно лопнуло терпение. – Антон, гони ты их всех в шею! Мне уходить надо! Домой! А еще уборка!

– Так начинай убираться, Людочек, – миролюбиво сказал омоновец Антон. – С другого конца вагона и начинай. А я сейчас документики проверю – и отпущу товарищей.

Толстяк по фамилии Бордо вдруг вскочил со своей полки и, драпируясь в простынку на манер древнеримской тоги, вылетел в коридор.

– Девушка, откройте мне туалет! – простонал он. – Вам же хуже будет, если…

Все-таки «пирожок» Людочка держался отнюдь не на пустой голове: не поперечившись ни словом, проводница метнулась в тамбур.

Антон с сержантскими погонами хмыкнул и сунул паспорт Литвиновой Лидии Дмитриевны в черную сумочку. Однако он сделал неосторожное движение и чуть не уронил ее. Оттуда выпал зеленый патрончик с аэрозольными духами под названием «Опиум» и еще что-то блестящее, круглое.

– Ой, извините. – Антон собрал вещи с пола и загляделся на золотой перстенек с изящной печаткой. – Что ж вы кольца так неаккуратно кладете? Потеряете и не будете знать где.