Правда о Николае I. Оболганный император

Дипломаты из ведомства Нессельроде упустили момент, когда Пруссия круппов и сименсов обрела достаточную военную и экономическую силу, чтобы не нуждаться в поддержке со стороны России и, более того, стала тяготиться российским охранительством. Во время прусской агрессии против Дании в 1848–1850 гг. Россия вежливо, но энергично воспрепятствовала захвату пруссаками Ютландии и выходу их к балтийским проливам. Этого Пруссия, конечно, уже не забыла. Нессельроде и его сотрудники не заметили окончательной победы французской буржуазии, для которой прибыли были важнее мирового господства, и которая вполне могли удовольствоваться ролью младшего партнера буржуазии британской. Не было замечено, что страх Австрийской монархии страх перед славянскими национальными движениями разорвал прежние христианские узы, которые объединяли обе империи в борьбе против Турции и революционной Франции.

Собственно, большинство представителей нашего образованного класса продолжало верить в идеальную Европу — в ней не было буржуазного шовиниста и стяжателя, который морил голодом Ирландию, отстреливал аборигенов и грабил Индию с Китаем…

В реальную Европу, вместе с капитализмом, приходил расизм, чувство превосходства над остальным миром. Для западной публики, шовинистической и джингоистской, русские были ничуть не лучше, чем индусы и китайцы.

Мир для европейцев представлялся разделенным на культурный центр, в котором они видели себя, и огромную мировую периферию. Центр должен нести периферии цивилизацию («бремя белого человека», как потом сформулировал Киплинг). И как само собой разумеещееся, периферия обязана быть источником дешевых ресурсов для центра.

Уместно тут вспомнить слова И.Валлерстайна: «Капитализм только и возможен как надгосударственная система, в которой существует более плотное «ядро» и обращающиеся вокруг него периферии и полупериферии». [186]

Реформация и контрреформация бесповоротно изменили психологический тип среднего европейца. Носители созерцательного сознания были истреблены физически («ведьмы», бродяги и т. д.). Жадность из порицаемого душевного свойства сделалась мотором развития. Европа научилась развиваться за счет эксплуатации более примитивных социальных систем, находящихся на мировой периферии. Западная цивилизация широким шагом шагала по планете — шлёп и погибло 9/10 населения ацтекской Мексики, шлёп и нет 80 % населения инкского Перу, шлёп и нет индейцев Карибского моря, шлеп и нет коренных американцев Атлантического побережья. Но все ради мирового прогресса. Кто уцелеет, тот научится быть полезным.

Исследователь экономической истории Ф.Бродель писал: «Капитализм является порождением неравенства в мире; для развития ему необходимо содействие международной экономики… Он вовсе не смог бы развиваться без услужливой помощи чужого труда».

После завершения промышленного переворота в Англии находилось более 50 % мирового производства на нее приходилась большая часть мировых финансовых ресурсов.

Над британской колониальной империей, раскинувшейся на всех континентах, никогда не заходило солнце. Хищник спокойно доедал свои жертвы, пресыщенно глядя на груду обглоданных костей. Британия контролировала почти все моря и проливы. Большинство формально независимых государств за пределами Европы были ее полуколониями или, в лучшем случае находились, в ее финансовых и торговых тенетах, начиная от отсталой Поднебесной империи и кончая «передовыми» латиноамериканскими республиками.

К середине 19 в. «концерт европейских держав» существовал только как фигура речи. Давно ушли в прошлое эпохи англо-испанской, англо-голландской и англо-французской борьбы, а подъем Германии и США еще был впереди. У западного мира был один неоспоримый лидер, Англия. Ни одна западная страна не имела ни возможностей, ни желания всерьез конфликтовать с Британской империей, представлявшей неисчерпаемый финансовый источник.

Россия Николая I по сути оставалась единственным государством мира, самостоятельным в политических и экономических вопросах, независимым от британских финансов.