Практикантка

— В двух словах это не объяснишь. Представь такую ситуацию: группа оперативников уничтожена, связи с начальством нет. Никто бы и слова не сказал, если выжившая практикантка осталась бы на месте ожидать прибытия помощи. Понимаешь? А она принялась действовать строго по правилам поиска — начала преследовать врага, не давая ему оторваться, раствориться в этой тайге. Это смертельный риск, просто немыслимое чувство долга!

— Да это понятно. Тут и без всяких демонов по нашей тайге не очень-то походишь. Это тебе не прогулка в подмосковном лесу.

— Она — воспитанница весьма специфического учебного заведения, в народе именуемого — Монастырь. Прошла специальную, очень оригинальную подготовку, больше так нигде не учат. Кто знает, может, это ей поможет выжить.

— Так она сильно крутая?

— Просто не то слово! В женский Монастырь принимают специально отобранных девочек не старше двенадцати лет. Предпочтение отдается полным сиротам, остальные — дети членов Ордена, но таких крайне мало. Методика обучения там просто изуверская. Воспитанниц выбирают не простых, а… как бы это сказать понятнее… в общем, тех, из кого в будущем должны вырасти наиболее чувственные женщины. Понимаешь, не красавицы какие-нибудь неземные, а легко возбудимые, эмоциональные, очень сексуальные девушки. Весь фокус обучения в том, что их перехватывают еще до созревания и всю буйную энергию направляют в другое русло. Проще говоря, девчонок буквально ломают. Методика подготовки отработана до мелочей в течение многих веков. Они приобретают специфическую сенситивную чувствительность, легковозбудимую нервную систему, мгновенно реагирующую на любую угрозу. Но взамен зачастую получают массу неприятных психологических проблем: вмешательство в эмоциональную сферу бесследно не проходит. Нам известно о них очень мало, в основном все на уровне слухов. Но если хоть часть того, что о них говорят, — правда, то у практикантки есть шанс.

— Но я так понял, что, кроме нас, ее никто больше не ищет?

— Пока да. Но, надеюсь, скоро все изменится.

Послышался далекий гул, вскоре они явственно различили рев вертолетных двигателей. Николай встал, вытянул руку — оставляя дымный след, в небо ушла красная ракета. В распадок от водораздела скользнула вытянутая боевая машина, вторая, хищно пригнув нос, пошла по дуге, прикрывая спасателей сверху. Выстрелив еще раз, пилот опустил ракетницу и повернулся к Олегу:

— Послушай, раз есть демоны, то должны быть и ангелы?

Посмотрев в сторону разбитого вертолета, пропитанного кровью спецназовца, Кошкин еле слышно произнес:

— Мне кажется, им на нас глубоко наплевать.

Настоятельница достала из кармана старенький складной нож и исцарапанной рукояткой постучала по металлической решетке. Послышался скрипучий звук, в коридорчик, волоча ногу, вышел искалеченный старик. Подслеповато щурясь, он разглядел посетительницу, потрясенно охнул, надрывая поврежденное горло:

— Ты? Мать честная!

— Горилла твоя мама! Откроешь или будем с тобой разговаривать, как влюбленная парочка на очной ставке?

Кладовщик поспешно открыл решетку, впуская посетительницу:

— Сколько же мы с тобой не виделись?

— Давненько, — усмехнулась настоятельница. — Ты как?

Постучав своей стальной клешней по искусственной ноге, он криво усмехнулся:

— С ногой вот что-то не то. Будто бы не моя. Да и гнется совсем плохо. К чему бы все это?

Мюллер не ответила, нагнулась, приподняла штанины, продемонстрировав искусственные ступни из алюминиевого сплава:

— А мне хорошо! Обувь никогда не жмет, да и зимой ноги не мерзнут, можно даже в тапочках по льду ходить.

Покачав головой, старик спросил:

— Как там Матвей?

— Нормально. Брюхо скоро отъест, как у настоящего купца. Сам бы с ним пообщался — он из Интернета днями не вылазит, да и телефон всегда под рукой.

— Может, и поговорю, — согласился кладовщик. — Еще день назад не стал бы, а сейчас тебя увидел — и шевельнулось что-то. Ты-то как?

— Нормально.

— Не разучилась еще людей до пачканья штанов доводить?

— Что ты, такой талант просто так не пропадает! Не хочешь на себе испытать? Это я быстро организую.

— Да нет уж, обойдусь! — забулькал старик, изображая смех.

— Ты мою девочку снаряжал?

— Ветрову?

— Да.

— Даже не знал, что она твоя.

— Теперь знаешь. Она телефон сдала?

— Да. Телефон, документы, деньги — все как положено. Очень аккуратная барышня, такие в наше время нечасто попадаются.

— Жаль. Я думала, вдруг мобильник себе оставила? Он мощнее, чем обычная рация, больше шансов запеленговать сигнал. Что она с собой брала?

— Девятимиллиметровый карабин, модифицированный для оперативников, больше сотни патронов и обычное барахло, что прихватывают поисковики.

— Понятно. Ладно, Музыкант, мне пора идти.

— Может, хоть кофе с коньячком? У меня хороший, такого сейчас днем с огнем не найдешь — кругом одни эрзацы!

— Да ты все тот же прежний ловелас, — усмехнулась настоятельница. — Нет, спасибо, знаю я твои коньяки, от них зубы в осадок выпадают. Надо спешить, меня истребитель дожидается. В Нимгер вылетаю, поближе к своей потерянной девочке.

— А что ты так за ней суетишься? — спросил старик, провожая ее к выходу.