Практика в преисподней

— Значит, там была Жавурина и племяш Ахея? — переспросил Кремер, а я деловито кивнула.

— Вообще-то, там еще много кто был, но само проклятье видели лишь мы втроем.

— Странно, — задумчиво произнес Элазар и щелкнул пальцами.

У витражного окна материализовалась большущая кадка с высоким пышным фикусом. На дворе война, а он развлекается! Цветочки решил разводить!

— А теперь смотри, Ксения! Внимательно смотри! — Фонтей простер к фикусу руку, и листья на растении на глазах стали желтеть и сворачиваться.

Губитель природы какой-то! Спрашивается, зачем создавал, если сразу разрушил?

— Видела? — не унимался чродей.

— Видела! Зачем убил хороший цветок?

Фонтей щелкнул пальцами, фикус вновь распустил свои листочки и зазеленел. Никак не привыкну к чудесам!

— Проклятье видела?

— Эм… Нет, видела только как погиб цветок, а потом ты его оживил.

— Значит, зрячая не ты, а кто-то из твоих друзей. Причем дар очень сильный, раз маг смог транслировать его двум стоящим рядом.

Это что же, получается? Моя Жавурина — сильный маг с редким радом? Не зря ее выбрало кольцо такого сильного мага! Хотя, теперь мне подобный выбор уже не казался бонусом. Нет никакой радости в том, чтобы таскать на пальце чью-то душу застывшую в камне. Бр-р-р! Глеба я в расчет не брала, ведь его магический потенциал был совсем крошечным, но, похоже, так считала только я.

Уже через несколько секунд в кабинет Кремера вошел молодой человек в форме посыльного, и Элазар его попросил:

— Вот что, парень, доставь-ка мне сюда по-быстрому Юлку Жавурину и…. Как там его фамилия? — дед вопросительно взглянул на Кремера, но тот лишь пожал плечами. Я, к своему стыду, тоже не знала фамилии Глеба. Вот так всегда, неприметными людьми мало кто интересуется. Но ведь он не просто человек, а еще наш с Юлкой друг! — А не важно! Уборщика Глеба знаешь?

— На третьем этаже в общежитии живет, — подсказала я, пожалуй, все, что знала.

Посыльный брезгливо сморщился, но все же кивнул Элазару.

— Так вот, доставь их обоих. Быстро! И чтобы ни одна душа! Понял?

Ох и жути дед на паренька нагнал. Молодой маг отчаянно закивал и попятился к двери.

— Я могу идти? — тихо спросил он.

— Ты можешь бежать. Причем, так быстро, как сможешь! Усек? — напутствовал его Фонтей, и посыльный поспешил удалиться.

Значит, чародей Глеба со счетов не сбросил, решил проверить и подругу, и нашего домработника. Что ж, нужно использовать все, что может помочь победить гефов.

— Теперь с вами… — Фонтей улыбнулся. Гадость задумал, нутром чувствовала, но проведение спасло.

Дверь распахнулась, и ввалился Едемский. Юрец был взволнован. Он то и дело поправлял челку, а его левый глаз нервно дергался.

— Великий магистр, позволите? — решился спросить у своего нынешнего идеала.

— Заходите, юноша. Заходите.

— Я привел отца и сестру, как вы просили. Могу я их пригласить?

— Разумеется. Зовите их, мой друг, — внимание Фонтея переключилось на гостей. Я тихонько выдохнула, снова устраиваясь на диванчике рядом с Кремером, а Юрка расплылся в запредельной улыбке от подобного к нему обращения со стороны кумира.

Через несколько секунд в кабинет вошел мужчина и уже знакомая мне из сна девушка. Отец Едемского производил впечатление. Высокий, статный, со слегка посеребренными висками. Смотрел прямо на Элазара и ни разу не отвел взгляд. Надо признать, и дед изучал мага с интересом.

А вот Тана, которую привел Юрка, очень отличалась от той Таны, которую мне довелось видеть в храме турронов. Не во внешности дело. Это была все та же красивая, стройная шатенка, но вот ее поведение, взгляд, опущенные плечи и какая-то безысходность во всем облике, резко отличали ее от той дерзкой, самоуверенной притворщицы.

— Позвольте представиться, я… — начл говорить Фонтей, но Едемский-старший его перебил.

— Нет необходимости. Вряд ли найдется хоть один маг, не знающий Эзура Элазара Фонтея. А уж результатами ваших трудов восхищаются и пользуются многие поколения магического сообщества, — произнес гость.

— Да, уж. Пользуются, — скептически усмехнулся чародей.

— Позвольте мне представиться. Едемский Григорий Демидович, ваш покорный слуга, — он кивнул деду. Да, похоже, в семье Юрки традиции крепки. Чувствуется даже по манере разговора его предка, по его поведению. — Я отец этого оболуса. А это моя дочь — Тана.

— Не стоит называть столь блистательного отрока оболтусом. Я нахожу, что ваш сын образован, любознателен и правильно расставляет жизненные приоритеты, уважаемый Григорий Демидович. Что, я вам скажу, весьма похвально для юноши его возраста. Присядем? — Элазар щелкнул пальцами, и около стола появились три стула с высокими спинками.

— Благодарю вас, — Едемский-старший сел первым, а потом кивнул детям, и те последовали его примеру. — Итак, речь пойдет о моей дочери Тане. Я верно понимаю?

— Не совсем. Скорее, речь пойдет о семье Апехтиных. Вы же их знаете, не так ли? — дед вопросительно взглянул на гостя, дождался кивка и только тогда продолжил: — Хорошо. Значит, вы мне все и расскажете. Подробно, не упуская никаких мелочей.