Практик

Георгий Иванович поднялся из кресла, отпер сейф и кинул на стол не слишком-то и толстую папку. Помимо номера дела на той значилось: «Виктория Кондратьевна Вран, 1925 г.р.». Ещё к обложке был прицеплен листок с телефонным номером.

— Вот, прислали нарочным. Договорись с Бедой, чтобы девочку к себе взяла. И в подготовительную группу её устрой. Рашид уже в курсе, должен был распорядиться. Как организуешь, позвони, встреть и сопроводи.

— Я тут при чём⁈ — Возмущению моему не было предела. — Я с соискателями не работаю!

— Не работаешь, вот и держал бы при себе своё ценное мнение о пробелах в подготовке к инициации гражданки Вран! — едва ли не прорычал в ответ Городец. — Её папенька с утра Звонарю позвонил, а тот мне хвост накрутил. При том, что я вообще ни сном ни духом!

Я вздохнул.

— Да там просто к слову пришлось…

— К слову у него пришлось! — фыркнул Георгий Иванович, закурил и откинулся в кресле. — Ей хоть действительно, — указал он на папку, — йога показана?

Я кивнул.

— Если всерьёз коррекцией не заняться, в лучшем случае пирокинетик получится. И это если о-о-очень повезёт. Скорее всего срыв инициации случится.

Городец вздохнул.

— Ладно, может, оно и к лучшему. Ты вот что! Напиши докладную о необходимости более тщательного психологического обследования соискателей из группы риска. Прямо сейчас напиши. Я занесу кому следует.

Инициатива наказуема — всё так. Я вздохнул, сел за стол и придвинул к себе лист писчей бумаги.

— Группа риска — это кто?

— А сам как думаешь? — усмехнулся в усы Георгий Иванович. — Обычных соискателей с психическими отклонениями ещё на этапе отбора отсеивают, а вот кандидаты на поступление в Общество изучения сверхэнергии куда менее жёсткий отбор проходят. Там на многое глаза закрывают.

Я кивнул, достал из портфеля автоматическую ручку, начал писать докладную и попутно рассказал Городцу о вчерашнем инциденте. Тот поморщился и ожидаемо заявил:

— А я тебя предупреждал!

— И что с того? — возмутился я. — Мне теперь дома сиднем сидеть? Так по дороге в институт прихватят!

— Не прихватят, — уверил меня Георгий Иванович. — Вчера тебя просто разговорить хотели. Сболтнул бы лишнего под запись, потом уже не отвертелся. Поэтому что?

— Социальная гигиена?

— Именно. Пиши-пиши, не отвлекайся! — потребовал Георгий Иванович и вновь закурил.

Припустил я с военной кафедры в горбольницу едва ли не рысцой. Отыскал Федору Васильевну, ввёл её в курс дела и узнал о себе очень много нового.

— К Горицвету её отправьте! — заявила Беда, выдохшись. — Он любит молоденьким дурочкам мозги полоскать!

— Так он самоучка, а вы дипломированный специалист! И ей не полоскать мозги надо, а вправить!

— Я работаю с операторами! Сопливые девчонки — не мой профиль! Вот какой ей вообще прок оператором становиться, скажи?

Мне только и оставалось, что руками развести. Ссылаться на статус товарища Врана я не стал, поскольку это бы всё только предельно усложнило.

— Федора Васильевна, ну вы хоть посмотрите её! Там такой ветер в голове!

— Тебе-то что с того?

— Я к её сестре клинья подбиваю. Надо же как-то очки в глазах будущего тестя зарабатывать!

Беда фыркнула.

— В жизни не поверю, что Звонарь у тебя на поводу пошёл!

— Я был очень убедителен и находчив.

— Ладно, приводи к четырём. Всё! Оставь медкарту и сгинь. Утомил!

Я вручил Федоре Васильевне папку, предварительно отцепив от обложки листок с телефонным номером, поклонился в пояс и выскочил за дверь, прежде чем в меня успели чем-то запустить. Договориться о включении в подготовительную группу нового соискателя не составило никакого труда, а дальше я позвонил на квартиру Вранам и согласовал время и место встречи.

И снова — бежать, бежать, бежать!

Ну чисто белый кролик!

Роман с кафедры журналистики о нашем уговоре не позабыл и дожидался меня у просмотровой. Под его левым глазом чернел столь замечательный бланш, что у меня аж на душе потеплело. Но виду я не подал, поздоровался и деловито спросил:

— Всё готово?

— Проходи.

Вырезанный из кинохроники фрагмент оказался не слишком длинным, просмотрел я его с превеликим интересом. Звуковая дорожка уже была наложена на изображение, поэтому строить догадки и что-либо домысливать не возникло нужды. Софья Лемеш в предельно доступных выражениях объяснила молодым бесстыжим вертихвосткам, что в таких нарядах место им в квартале красных фонарей. И если девицы в коротких юбках из первого ряда покинули актовый зал по её настоятельному требованию, то некоторые молодые люди ушли с собрания уже по собственной инициативе, в знак протеста.

— И ничего она не кривоногая, — хмыкнул я, когда экран вспыхнул белым.

Роман выключил проектор и спросил:

— Ну что, всё?

Я покачал головой.

— Нет, погоди. Позвонить отсюда можно?

Телефонный аппарат нашёлся в соседнем помещении, я набрал рабочий номер Альберта Павловича и попросил его подойти в просмотровую фотостудии кафедры журналистики.

— Тут по вашей части материал есть, — заявил я, и мой куратор по телефону подробностей выспрашивать не стал.

— Уже иду, — буркнул он, после в трубке раздались короткие гудки.

Я выглянул в коридор и предупредил Романа.