Прах и безмолвие

Свайн раздраженно повесил трубку. Дэлзиел по-прежнему улыбался. Пришло время строителю принимать решение: последовать совету Теккерея и не разговаривать с Дэлзиелом без адвоката или показать, что бояться ему нечего, и впустить полицейского в дом.

Верный установленному им самим правилу: никогда не предлагай человеку выбор, если тебе не все равно, что именно он предпочтет, Дэлзиел с живым интересом спросил:

— А почему ваша ферма называется «Москоу», мистер Свайн? Это по имени русской Москвы? Но ведь усадьба существовала еще в те давние времена, когда мы, здешние невежи, и не слышали о Москве. Кстати, сколько лет вашей усадьбе?

Трудно было не ответить на два этих вопроса, касающихся дорогих сердцу Свайна мест.

— Почти все здешние постройки относятся к семнадцатому веку. Но кое-что сохранилось и от более ранних времен, есть также письменные свидетельства того, что здесь было поселение еще до Земельной описи.[19]

— А причем здесь Москва?

— Название фермы менялось пару раз, как правило, когда ферма переходила от нашего семейства к другому. В начале прошлого века мы потеряли ее, и один из моих предков уехал воевать в Европу. Наемником. Через пять лет он вернулся достаточно богатым, чтобы выкупить ферму обратно. И тогда он изменил название на «Москоу-Фарм». Семейная история гласит, что он сколотил свой капитал во время отступления Наполеона, хотя до сих пор неизвестно, на чьей стороне он все же воевал.

— Как это на отступлении можно сделать деньги? — искренне заинтересовался Дэлзиел.

— Думаю, он грабил несчастных, которые насмерть замерзали, — ответил Свайн. — Вы, вероятно, слышали, что это у нас семейная традиция: все средства хороши, если дело касается фермы.

Он говорил с иронией, давая понять Дэлзиелу, что догадался, к чему клонит толстяк. Но насмешка сменилась удивлением, когда Свайн обнаружил, что каким-то непостижимым образом, беседуя, они переместились с крыльца в гостиную, и толстяк сидел, развалясь, в большом старомодном кресле.

— Какого черта вам надо? — взорвался Свайн.

Лицо Дэлзиела сделалось серьезным.

— Во-первых, я искренне сожалею, что мы пошли по неверному пути. И теперь, когда я имею достаточно ясное представление о том, что же именно произошло, я бы хотел все начать с самого начала, чтобы, как сказал мистер Теккерей, все прояснить и оставить вас в покое, наедине с вашим горем.

— За это стоит выпить! — воскликнул Свайн, частично обретя привычную для него уравновешенность.

— Отличная идея! Виски нам бы не повредило!

Свайн, похоже, несколько удивился, что его слова были восприняты так буквально, тем не менее он налил Дэлзиелу соответствующую обстоятельствам порцию виски и протянул стакан с любезностью, сообразной случаю.

— Ну вот, так-то лучше, — проговорил Дэлзиел. — На улице морозно. Похоже, наконец-то пришла настоящая зима. Вы, наверное, довольны, что она так задержалась в этом году.

— Я? Почему?

— Из-за работ на нашей стоянке. Не слишком приятно, должно быть, класть кирпичи в метель. Но нет работы — нет оплаты, правильно я говорю?

— Дэн Тримбл хотел, чтобы работы были сделаны как можно скорее, — отозвался Свайн, намеренно называя шефа полиции просто по имени. — А долгосрочный прогноз обещал хорошую погоду.

— В отличие от краткосрочного финансового, не так ли? Но теперь, когда все эти милые доллары потекли на ваш банковский счет, беспокоиться не о чем.

— Это что еще такое? — снова рассердился Свайн, но на этот раз сразу взял себя в руки.

— Да не злитесь вы! — вскричал Дэлзиел. — Я думал, мы уже все выяснили между собой. Я не собирался вас обижать! Вы получите деньги вашей жены, и это справедливо, ведь таково было ее желание, иначе зачем люди выражают в завещании свою волю?

— А что вам известно о наших завещаниях? — насторожился Свайн.

По правде говоря, Дэлзиел знал очень немного, кроме того, о чем догадался сам, но он был не прочь вбить клин между Свайном и его адвокатом.

— Вам не следует винить кого-либо в разглашении профессиональной тайны, — сказал он. — В том, что касается завещания, нет ничего конфиденциального. Иное дело, что кое у кого может возникнуть вопрос, а не изменила ли бы ваша жена свое завещание, если бы она добралась до Соединенных Штатов?

— Изменила бы? Зачем?

— Мой опыт подсказывает мне, что жены не очень заботятся о материальном благополучии своих мужей, сказав им старое как мир «прощай, любимый», — осклабился Дэлзиел.

Однако эта провокация не возымела успеха, и Свайн спокойно спросил:

— Кто сказал, что Гейл собиралась уйти от меня?

— Да ладно вам, мистер Свайн. Это же логически вытекает из ее поведения. Она хотела, чтобы вы заняли должность в ее семейной фирме в Калифорнии, а вы хотели, чтобы она вкладывала деньги в ваш строительный бизнес здесь. Она поставила вам ультиматум, потом сбежала к своему дружку. Можно еще капельку виски? Это «Гленливет», да?