Прах и безмолвие

— Да, но на первый взгляд о нем так не скажешь, — возразил Дэлзиел. — Уотерсон умел представиться этаким крутым парнем, наговорить сто верст до небес. От этого у него и были все время неприятности. Он в штаны наложил, только когда до дела дошло. Но тогда Свайну отступать было уже некуда. Ему оставалось только приспосабливаться к ситуации.

Тримбл недоверчиво поднял брови.

— Доказательства! Мне нужны доказательства!

— Какие доказательства? И так все ясно! План был задуман Свайном. От этой операции Свайн больше всех выигрывал. Только Свайн мог взять кольт «питон», и только он знал на примере собственного брата, что эта штука способна сделать с человеческим лицом. Только Свайн мог принести одежду, драгоценности жены и все такое прочее, чтобы подкрепить свою версию. Свайн опознал тело. Да здесь все провоняло этим чертовым Свайном!

— Запах очень редко рассматривается судом в качестве вещественного доказательства, — пробормотал Тримбл с улыбкой, на которую Дэлзиел не ответил. — Давай посмотрим, что он пишет о том, как именно застрелил и девушку. Вот, значит. Они оба поднимаются в спальню. Девушка, совершенно пьяная, сидит на кровати. Уотерсон должен был застрелить ее с близкого расстояния. «Когда я увидел, что Уотерсон поднял пистолет, я понял, что не смогу этого вынести. Мне казалось, что я существую в каком-то нереальном, как в кинофильме, мире, созданном болью утраты Гейл, в мире, где собственные действия и реакция на действия других выходят за рамки нормы. Но в тот момент туман рассеялся, я увидел все в истинном свете и понял, какую ужасную вещь задумал Уотерсон. Я бросился на него, чтобы отвести его руку, но, неожиданно очень сильный, он оттолкнул меня, и я чуть не упал. Потом раздался выстрел. Я снова бросился к нему, и на этот раз мне удалось схватить пистолет, но было слишком поздно. Несчастная девушка распростерлась поперек постели, все вокруг было забрызгано кровью. А я снова погрузился, еще глубже, чем прежде, в призрачный мир душевных терзаний, в этот ужасный ад, так что я плохо помню, что происходило той ночью и в последующие несколько дней. Когда я начал приходить в себя, я понял, что инстинкт самосохранения толкнул меня на то, чтобы говорить, что это была Гейл, хотя я и принял на себя больше вины, нежели на мне действительно лежало. Услышав о том, что Уотерсон исчез, я догадался почему. Он, вероятно, был уверен, что я открою полиции всю правду, и таково действительно было мое намерение. Но мне казалось, что сначала я обязан поговорить с ним. Ведь он, может быть, никогда не спустил бы курок, если бы я не попытался вмешаться. Из своего горького опыта я знал, что очевидец несчастного случая может воспринимать его как совершенное им самим убийство. Я не мог осудить Уотерсона, не выслушав его сначала. Я сожалею, что не успел сделать этого до того, как мой друг Арни Стринджер, считавший себя моим должником, таким драматическим способом вернул мне долг.

Единственным моим желанием в настоящее время является внести наконец ясность в это запутанное дело, чтобы кончился весь этот кошмар. После того как я ушел из участка сегодня вечером, я понял, что не смогу спокойно жить, если не вернусь, и не покажу то место, где похоронена Гейл, и не сделаю еще одно добровольное признание. Моя жизнь разбита. Я могу лишь молиться о том, что найду в себе силы начать ее заново». Конец заявления.

— Не может быть, сэр, — усомнился Дэлзиел. — А где же: «Звуки музыки нарастают, весь зал в слезах»? Это почище «Унесенных ветром»!

— Хорошо, хорошо, Эндрю, — кротко проговорил Тримбл. — А как же по-твоему все происходило?

— Да так, как я видел собственными глазами! — заорал толстяк. — Если не все, то хотя бы многое, что я сам видел! Скорее всего, они договорились, что стрелять будет Уотерсон. Свайн уже совершил убийство и не собирался брать в сообщники человека, находящегося не в равном с ним положении. Уотерсон заранее был на все согласен. Этот тип был жуткий врун, но Свайн тогда этого еще не просек. Потом, когда пришло время стрелять, Уотерсон вдруг чуть не падает в обморок. Свайн слишком далеко зашел, чтобы отступать, поэтому он говорит, что сам все сделает. Уотерсон хватается за оружие. Свайн его отпихивает, приставляет дуло к подбородку девицы, которая в полной отключке, и разносит выстрелом ей все лицо. Подобное зрелище не для таких, как Уотерсон. Бедняга едва не помер с перепугу. Именно в таком состоянии я его и застал, когда на всех парусах несся, чтобы спасти жертву.

— А как ты тогда объясняешь первое показание мистера Свайна?