Прайд Серого Льва

Мы принялись за работу. Мужчины выискивали всех, в ком теплилась жизнь, и переносили их к деревьям, а девушки поили их настоем, после чего обмазывали пораженные места солевой пастой. Около деревьев не так сильно чувствовался этот жуткий запах. Очевидно, самые сильные специально перебрались сюда, спасаясь от невыносимого запаха разложения — здесь дул ветерок с озера, отгоняя трупный смрад…

Я приподнял голову Чайки, и, удерживая ее в этом положении, осторожно стал вливать жидкость в рот. Женщина поперхнулась, невольно сглотнула и открыла глаза. Она покорно сделала несколько глотков и сразу закашлялась. Я поднял ее еще выше — так, чтобы она совсем выпрямилась. Чайка сделала над собой усилие, всхлипнула, задержала дыхание и обвела нас более или менее прояснившимся взглядом:

— Ох…

Я понял ее — практически вся земля вокруг нее была усеяна телами его жителей — охотники продолжали переносить всех живых в одно место.

— Что это?

— То, что мы дали тебе в форте. Лекарство. Док чуть поколдовал, сделал настойку — так что это не только мазь. Ты пей — поможет.

— А… им?

Я ободряюще качнул головой:

— И им. Хватит, на всех. А не хватит — Сова принесет еще. Док, скажу тебе, кое-что придумал, и действие снадобья весьма усилилось.

Я сознательно упомянул Дока — все-таки, доверия к врачевателю в этих вопросах было больше, чем, к кому-либо… Но я меньше всего сейчас думал о приоритете.

— Где мужчины, Чайка? Где Святоша, где ваши охотники?

— Святоша приказал всех крепких мужчин и женщин увести в орден. А нас бросили здесь… умирать. Я не успела раздать лекарство — они отобрали у меня все. Монах перестал появляться в поселке, когда умер первый из заболевших. Он сказал, что должен молиться за наши души… В месте, которое ему указано свыше! А поселок для этого больше не годится. Берегись его, Дар! Мира с монахом у вас не будет — он не простит тебе и Сове спасение долины, без его участия!

— Видимо, на небе его плохо слышали. У вас около сорока умерших, и многие лежат уже давно… Впрочем, вряд ли в других местах положение лучше.

Она попыталась встать. Я подхватил ослабевшую женщину под руку. Чайка благодарно улыбнулась, заметив:

— А твои… девочки не заревнуют?

— Не говори ерунды. Я ведь тебя не обнимаю.

— А что ты делаешь?

Я скупо улыбнулся, несмотря на весь трагизм ситуации — я, действительно, крепко прижимал к себе Чайку, так, что она не могла даже отодвинуться.

— Спасибо, Дар.

Она очень серьезно посмотрела мне в глаза:

— Спасибо. Ты… Вы уже во всех селениях были?

— Думаешь, я специально спасал лишь тех, кого не считаю врагами? Нет, Чайка… Не так. Мы выслали гонцов со снадобьем повсюду, и ваш поселок должен был оказаться первым, в который оно попало. Если бы не вмешательство этого болвана… Так что, делай выводы. Дорога в прерии не безопасна. Хищники распоясались, путь далек и труден, а я не имею возможности в каждое стойбище отрядить по нескольку человек. В травы ушло только семеро — и это очень мало. Но они дошли, и, надеюсь, спасли тех, кого еще можно спасти. Кроме того — вернулись разведчики с гор.

— Вернулись? — в лице женщины затрепетала надежда. — И… Что?

— Нет. Они не нашли прохода через ледник.

— Жаль… А кто с тобой?

— Почти все — жители форта. Ты не можешь знать всех, нас сейчас стало еще больше. Некоторые ушли в прерии, на охоту. Я поручил им убить, хоть кого-нибудь, чтобы накормить всех, способных проглотить кусочек мяса.

— Люди поселка никогда не забудут того, что ты для них сделал…

Я пожал плечами.

— Вряд ли… Память людская коротка и изменчива — предпочитает помнить плохое, и забывает хорошее. Да я и сам такой… А награды мне не нужно. Это даже и не я — снадобье добыл Сова, ты знаешь. Мое дело — лишь принять меры к его распространению. Так что, перед тобой обычный… нормальный вождь, заботящийся о своих людях.

— А нормальный считает, что спасать нужно даже тех, кто лишь с натяжкой может считаться друзьями… даже врагами? Это как? Так нужно?

— Для меня сейчас здесь нет врагов. Все живые лежат возле тебя… Посчитай, сколько осталось от поселка.

Она опустила глаза:

— Святоша уже всем дал понять, кто он и что… Смерть этих людей — на его совести.

— А разве она есть у монаха?

Мы умолкли — разговор уже не получался, да и женщина сильно устала. Мои девушки сбивались с ног, помогая стонущим жителям, да и мужчины притомились — возле наспех устроенного лазарета скопилось не менее пятидесяти тел. Через пару часов, когда обошли все землянки и шалаши, без исключения, мы произвели подсчет — в помощи нуждалось семьдесят пять женщин и двадцать мужчин. Для поселка, в котором ранее насчитывалось около двухсот человек, это более чем страшно… Волкобой, занятый тем, что выполнял самую опасную и тяжелую работу — складывал трупы на наспех сооруженный настил из бревен, в глубине оврага, попросил помощи. Стопарь, Будда и Волос подносили к нему срубленные деревья, устраивая гигантский погребальный костер…

— Где остальные, Чайка?

— Люди давно стали разбегаться в прерии… Со Святошей не менее тридцати ушло, кто решил присоединиться к братству.