Прайд Серого Льва

…Стопарь горестно смотрел на небо, изредка отпуская что-то сквозь зубы — но на мой молчаливый вопрос лишь опускал глаза. Дождь что-то нарушал в его планах, и я не без оснований подозревал, что только непогода спасает нас от слишком уж неугомонной деятельности кузнеца. Впрочем, его можно было понять — вода угрожала смыть начисто, весь его, так тщательно и с таким старанием возделанный участок неподалеку от форта. Стопарь, все-таки, уговорив меня выделять ему пару человек в помощь, теперь денно и нощно изматывал их на этом поле, не принимая в расчет никаких возражений. Прущий из земли сорняк, набеги кролов, даже птицы, вырывающие с корнем эти насаждения — ничто не могло заставить кузнеца бросить возню с землей. К сожалению, он не понимал, что чудовищной силой и выносливостью с ним может сравняться только его, не менее могучий, сын. Все остальные лишь мрачнели, как только подходила их очередь, идти на «каторгу» — иного определения этой фермерской деятельности они не находили. Даже Бугай, как мог, отлынивал от подобной прерогативы и старался смыться от грозного ока отца, или в травы, или лес, на заготовку дров. В крайнем случае — на рыбалку, а то и охоту, хоть помощник в ней он был совсем уж не очень… Разве что, как носильщик. Но сейчас он мог смело смотреть на кузнеца, и, не отводить глаза в сторону — путь на поле в такую погоду заказан.

Мы уже переделали в домах все, что могли, починили всю одежду и оружие, пересмотрели обувь и шкуры — но, через несколько дней, начали просто маяться от скуки и безделья. Отточены до бритвенной остроты ножи, выкованы новые наконечники, изготовлены древки для стрел и дротиков, в селении каждый оснащен оружием, как для охоты, так и для боя — что кому удобнее. Хотя, большой разницы и не имелось — копье, которым можно пробить толстую шкуру овцебыка, тем более годилось и для человека… Сшиты удобные и не сразу промокающие плащи из шкур убитых свинорылов. Легкие и слабо впитывающие влагу, они не стесняли движений и все были безмерно благодарны Бену — именно его стараниями мы стали обязаны таким свойствам нашей одежды. Инженер мудрил с какими-то травами и жиром, варил эту бурду в глиняном котле, выдерживал и настаивал варево, распространявшее чудовищный аромат, но добился, чего хотел. Обработанные этим составом, шкуры стали великолепным заменителем настоящих дождевиков. В отличие от последних, они еще и не так легко рвались — что в наших условиях было тоже одним из необходимых требований. Но сейчас, когда ливень практически казался бесконечным, помочь не могли и они.

Когда стало совсем невмоготу — Чер приволок к себе несколько давно отложенных им в сторону деревянных заготовок, полую часть стебля камыша, сейчас ставшего высотой с трех-четырех человек, и несколько тоненьких жилок, применяемых нами для ловли рыбы. Чер никого не пускал к себе, выгнал даже Шейлу, и та, отсиживаясь у нас, по большому секрету рассказала о задумке своего друга моим девушкам. Ну а потом, и всем остальным, кто попал в поле ее зрения. Так как Шейла была девушкой общительной, то в секрет оказались посвящены человек десять. В конце концов, Шейла убежала к себе. Была выгнана снова и снова ушла… А потом уже сам Чер, чуть смущаясь, пригласил нас в свое жилище.

Шейла, на правах хозяйки, встретила угощением — обычай, который стал укореняться во всех домах благодаря стараниям Наты и Элины. Несколько высушенных ранее плодов, чаша тягучего, собранного в лесу меда, шепотка трав, подсказанных всезнающим Доком — и напиток, заменявший нам и чай и кофе, стал самым употребляемым среди жителей форта.

Молодой охотник скромно пояснил:

— Период развала все помнят? Тогда многие без работы сидели. И я не исключение. В общем, приходилось как-то подрабатывать в переходах… Ну, не важно. Это не гитара, конечно, но кое-что, вроде как получилось. Сейчас попробуем.

Он не стал больше ничего объяснять и жестом пригласил нас рассаживаться вдоль стен, на приготовленные Шейлой шкуры. Сам присел в середине, взял в руки нечто, сильно смахивающее на помесь гитары и банджо, что-то поколдовал над «струнами», и заиграл… Чер не пел — он лишь перебирал ловкими и длинными пальцами тоненькие жилки. И те отзывались дикой, чарующей мелодией, заставившей всех замереть, в первые же секунды. Звуки, издаваемые этим инструментом, не были похожи ни на что, более того, в какой-то мере даже грубые, они не могли равняться с теми, что приходилось слышать нам в прошлом. Но, зато это была именно та музыка, услышав которую, каждый мог представить себе и наши прерии, и Черный лес и обрывистые холмы предгорья… и страшные схватки среди камней и трав, жестокую борьбу за существование, а также горечь потерь и упоение победы! Полная тишина воцарилась в полуземлянке охотника, а он все играл и играл, прикрыв глаза и чуть покачиваясь в такт в особо ритмичных моментах. Никто не отваживался прервать Чера — мы, отвыкшие от веселья, танцев и песен, только внимали ему, пораженные еще одной, неожиданной гранью этого человека…