Прайд. Кольцо призрака

– Эдик, неправда, – вспыхнула Анна. – Мариша, ну, скажи, сколько раз я тебя звала. Просто, сейчас… Приехала сестра Андрея. И конечно, сразу эти проблемы квартирные. Временно…

Теперь слово «временно» больше не пугало Анну. Она повторяла его про себя, поднимаясь по лестнице, заледенело кутаясь в плед в этой чужой комнате. Временно… Слово это несло в себе пусть слабое, но обещание, что все еще может измениться, стать таким, как прежде, вот только уедет сестра Александра.

Мариша выпустила цепочку из пальцев, вся поникла, проступил колокольчиком позвонок на длинной шее.

– Только не о квартирах, – жалобно попросила Мариша.

– А что? – посерьезнел Лапоть. Даже подтянул ступенчатый живот, нахмурился. – Что, есть проблемы? Имеются?

– Правда, не будем об этом. – Мариша отвернулась. – С братом размениваюсь.

– И что? Минутку! – начальственно остановил ее Лапоть. – Сразу переживания! Обмен? Поможем. У меня маклер – танк.

– Вообще-то этот тип кое-что может, – небрежно кивнул в его сторону Андрей.

– И такая у вас с Анюткой дружба, – подхватил Лапоть, – в наши дни… Это редкость, редкость. Два грамма терпения, все наладим.

– Какое вино чудесное, – благодарно улыбнулась Мариша, – я такого не пила.

– Из Грузии приятель привез. Грузинского разлива, а вообще-то испанское, – отмахнулся Лапоть, чтоб не отвлекали. Голос его стал сух, деловит. – Значит, так. Где вы живете – знаю. Имел честь побывать возле вашего подъезда. Но приглашен не был, – короткий взгляд-укол в сторону Анны и дальше: – Значит, так. Во-первых – центр. Это уже – основа. Окна куда?

– Во двор.

– Вот видите! – как подарку обрадовался Лапоть. – Все во двор? Сколько комнат?

– Четыре.

– Так это роскошь!

В руках Лаптя сама собой появилась яркая записная книжка, и узкая ручка блеснула золотой спицей. Он быстро перелистал несколько страниц, почесал висок.

– О! – выкрикнул он, словно нашел то, что искал.

– Бросьте, Эдик, перестаньте, – не выдержала Анна.

– Вы бы, Анюта, лучше чай заварили, – недовольно скривил рот Лапоть, не спуская волчьих глаз с Мариши. – Значит, вариант такой. Двухкомнатная вашему брату. Ну, как? Тогда вам выкроим трехкомнатную. Подходит?

– Еще бы! Господи… У меня же старики.

Анна взяла коробку с чаем, пошла на кухню. Поставила чайник на плиту. Светясь, проплыл янтарный локоть. Прямо ей в лицо – дымок сигареты.

– Приятный человек Эдуард Иванович, ах! Исключительно индивидуальный. – Отвердевшие связки смыкались с трудом. – Вы еще долго?

– Уже закипает, – наивно ответила Анна, насыпая заварку в чайник.

– Ах, не надо, я только ради Эдуарда Ивановича. Обещал… – Она мечтательно посмотрела в окно, кашлянула, поперхнувшись круглым шариком янтаря. – Но дочка! Девятый класс. Самый такой возраст, знаете ли. А у вас… просто ночуют. – Локоть, хрустнув, разогнулся. Женщина стряхнула пепел сигареты в пустую консервную банку.

Анна вернулась в комнату. Настоенный на вишневом соке полумрак расступался, чтобы осветились нежные руки Мариши на черном столе. Одна ее рука была заголена по локоть.

А, вот что… Лапоть накинул на лампу шелковый платок Анны, подарок Андрея.

– Кому чаю? – не к месту звонко спросила Анна.

– Тс-с! – шикнул на нее Лапоть.

– Он такой… – трогательно лепетала Мариша, наклоняясь вперед и вся открываясь навстречу мягкому взгляду Андрея, – очень талантливый. Математик. А эта женщина… Знаете, совсем бестолковый в жизни, в быту. Как раз такие и попадаются. А с обменом так трудно.

– Уладим, уладим, – с обещанием подсказал Лапоть.

– Уладим, – равнодушно повторил Андрей, твердой рукой наливая в рюмку Мариши черное тягучее вино.

– Если бы не старики, – отдыхая, бездумно вздохнула Мариша, – сняла бы комнату, как Аня. Мне тут так нравится. Господи, как хорошо!

Лапоть, не сдержавшись, хихикнул в косматый кулак. Мариша оглянулась на него и оправила рукав тонкого свитера.

– Ох, Ань, я забыла. Лекарства, – Мариша грациозно и гибко перегнулась, потянулась к сумке, вывалила на стол груду коробочек. – Скажешь, когда еще.

– А я-то все думал, как… – Лапоть скорчился и опять смрадно хихикнул. Черные бабочки копоти вылетели из его рта. Андрей, чуть нахмурившись, обдумывая что-то, посмотрел на него. Лапоть вдруг звонко хлопнул себя ладонью по лбу. – Идея! Анюта, только для вас, так и быть! Закинем маме вашей коробочки эти. Лекарство. Мигом обернемся. И вы будете спокойны. Лично я чаю не хочу, так что собирайтесь.

Мариша с недоумением подняла ломкие брови:

– Что, совсем нет сердечных у Веры Константиновны?

– Может, и есть. Должны быть, – запнувшись, сказала Анна. – Не знаю.

Андрей молча, утратившими блеск глазами, посмотрел на нее. В черном вине нырял перевернутый огонек.

– Именно что не знаете, – с напором прохрипел Лапоть, наступая на Анну. – Именно. «Не знаю!» Разве можно так о матери?

– Магнитные бури, – невнятно отозвался Андрей.

– Люди на улицах штабелями падают, – тут же подхватил Лапоть. – Давеча шел, споткнулся, чуть ногу не сломал об одного. Смотрю, мужик валяется. Прохожие матерятся, сволочи, думают, пьяный. А у него – инфаркт, здрасьте!

– Так вы сразу и увидели, что инфаркт, – не удержалась Анна.