Прайд. Кольцо призрака

– Хорошая девушка тут жила. – Старуха, пристукивая чем-то во рту, плела свой рассказ. – Петеньку моего любила. Я только об одном и молюсь, чтоб Бог Петеньку до меня прибрал. Вот как он помрет, и я спокойна буду. Хорошо бы так, правда, Петенька? – Она ласково погладила мальчика по короткой челке. Он прозрачно и неотрывно глядел на Анну, и квадраты на его ковбойке располагалась неестественно ровно. – Вдруг забогатела соседка моя. Ктой-то у нее заимелся, не поймешь, муж он ей или кто. Стала она Пете подарки дорогие носить, конфеты в коробке. Курточку ему купила большую, на вырост. С карманами. А он карманов не понимает. Тут этот муж ее или кто он ей, стал другую водить сюда, когда соседка моя на работе. Моя-то как тростиночка, а эта красивая, с жирком. А тут случай. Приболела она, а этот, бессовестный, и привел свою с жирком. И целует ее. Слышу, моя-то закричала не своим голосом. Я выбежала, смотрю, она в одном халатике, а в руке яблоко зеленое. И мимо него прямо в дверь. А ведь зима, холодина, а она как есть в одном халатике. Ну, думаю, у подружки какой отогреется. Вдруг милиция к нам. Все записали. Замерзла она. Ведь в одном халатике.

– В халатике? – мертвыми губами повторила Анна.

– Ну да. А такая хорошая была девушка. Все пончики Петеньке носила. Царство ей Небесное. – Старушка не спеша перекрестилась. И вдруг вскинула на Анну испуганные глаза. – Христос с тобой, девонька, что ты так смотришь? Худо тебе? Да ты ляжь, ляжь!

– Как ее звали? Как? – еле выговорила Анна. «Пончики, пончики», – подпрыгивая, донеслось откуда-то.

– А Наташа. Наташа ее звали, – сказала старуха.

Глава 20

– Интим, интимчик… – сладко и фальшиво напевал Лапоть. Он надоедливо двигался по комнате, ласково, с оттяжкой поглаживал мягкие спинки стульев. – Куда деваться? Спасаться-то как? А? Выпить, посидеть с красивыми женщинами. Летим в тартарары. Хоть кусочек интима урвать. – Лапоть выключил верхний свет.

Анна и Мариша сидели рядом на диване. Андрей провалился в низкое кресло. Столешница перерезала его по грудь.

«Полчеловека, ужас какой-то, – со страхом подумала Анна. – И не шевелится».

Анна ничуть не удивилась, когда увидела на столе бутылки с яркими этикетками. Сыр нарезан тонко и ровно. Его Лапоть взглядом режет: чик, чик! Черные маслины шевелятся, блестят. Все. Лапоть опять взялся за свои доставалки.

– Именно, именно. Взглядом, взглядом, – невнятно пробормотал Лапоть. Повернувшись на каблуке, снова включил хрусталь под потолком.

Анна почувствовала: заостренные треугольники света впиваются в кожу.

– Нет, не могу, умираю, должен вас видеть! – от восторга зашелся Лапоть. – Две такие женщины за столом. Красавицы. Редкость. Да посмотри же, Андрюша! – Лапоть закатил глаза, проглотил что-то скользкое, голос его запрыгал быстрее: – Главное – благородство! Не думайте, Мариша, мы все-все про вас знаем. Анюта рассказывала.

Мариша сидела очень прямо, маленькие уши пылали, щека ее, повернутая к Андрею, разрумянилась. Левой рукой она все оттягивала и отпускала тонкую цепочку. Черное густое вино отхлебнула Мариша из рюмки.

– Вспомнил, ваша шея, шея! – восхищенно воскликнул Лапоть. Он любовно вылепил руками из воздуха что-то длинное, узкое, как горлышко бутылки. – Шея ваша! Ну, этот еврей, еврей, о нем теперь все так прямо и пишут: итальянский еврей в Париже. Как его, э… э? – В усилии вспомнить, Лапоть защелкал пальцами.

– Модильяни, – спокойно подсказал Андрей.

– Модильяни! – как мошку, склюнул это слово на лету Лапоть. – Именно, именно. Андрей, во человек! Все знает. Шея, Модильяни, сметана, изваяние! Живой Модильяни!

– Что вы, Эдик, – Мариша опустила глаза, стараясь пригасить их счастливый блеск. Низким своим голосом рассмеялась, голос женственно завернулся мягкими складками.

– А где вы работаете, Андрей? Аня не говорила.

Она быстро вскинула глаза на Анну и тут же отвела. Анна одобрительно улыбнулась ей, придвинулась, почувствовала, как напряжены ее рука и плечо.

– В конторе одной, – неохотно ответил Андрей. Не то неохотно, не то небрежно.

– Тс-с! О его работе не говорят. Даже сейчас, – дурашливо изображая испуг и тайну, выпучил глаза Лапоть. – Ни-ни, девочки!

«А я и правда не знаю, где он работает, – равнодушно подумала Анна. – А ведь спрашивала. Он мне так и не ответил. С Илюшей где-то. Нет, это Сашка с Илюшей…»

– Значит, в космосе, – рассмеялась Мариша. Приложила руку тыльной стороной к щеке. – Жарко здесь.

– Ты что? Еле топят, – удивилась Анна, – я бы тут без пледа пропала. Вот дома у нас… у Андрея… – поправилась она, голос ее упал.

– В космосе, в космосе! – подпрыгнул в кресле Лапоть. – Мариша, вы прелесть, просто прелесть. Только, понимаете, его много, этого космоса проклятого. Это как посмотреть. Сверху он один, снизу другой. А мы все больше снизу, снизу. Умница Мариша. Правда, Андрей? Вот Анютка и прятала ее от нас. Обязательно надо обмануть, припрятать. Ай-яй-яй! – Лапоть с укором погрозил Анне коротким пятнистым пальцем.