Прайд

— Таким, как ты, это должно нравиться, — сказал я, задумчиво, — смотри — царствующая королева Целидара, в последние минуты своего правления. Все крупные города, к тому времени, были нами захвачены и этот оставался последним. Похоже, самка полностью лишилась разума, потому как обязала всех покончить жизнь самоубийством. Естественно, никто и не подумал так поступать. Тогда она заперлась в тронном зале со своими детьми и заколола всех ножом. В том числе, трёхлетнюю дочь. А потом перерезала себе горло. Первыми её обнаружили львы, но картину писал человек. Красиво?

— Красиво? Ужасно! Как такое, вообще, может нравиться?

Приглушённые, красно-коричневые тона. Окружение теряется во мгле, можно различить лишь тусклые очертания каких-то предметов. Свет от свечей, на трех высоких канделябрах, выхватывает из мрака пять детских тел, распростёртых на пушистом ковре, расцвеченном яркими алыми пятнами. Над крошечными фигурками, в пышных костюмчиках, сидит, на коленях, красивая женщина, бессильно уронившая руку с окровавленным кинжалом. Распущенные волосы падают на лицо, но они не в силах скрыть безумный блеск широко открытых глаз. И последний штрих: свободная рука прижата ко рту, заглушая отчаянный крик, рвущийся наружу. Занавес!

— Это всё ваша вина! Из-за вас произошёл весь этот кошмар!

— Неправда, — мягко возразил я, — мы всегда старались избежать лишних жертв, среди людей. Это было бы глупо.

— Ну, ещё бы — еда пропадает! — ядовито отрезала Зара, — я устала и хочу отдохнуть. Мы, люди, знаешь ли, устаём, поэтому нуждаемся в отдыхе и сне.

Возвращались мы в полном молчании. Охотница была сумрачна и погружена в какие-то свои мысли, однако несколько раз, я ловил на себе её косые взгляды.

Около её комнатушки я остановился и прислушался: откуда-то, издалека, доносился радостный визг и тихий топот — похоже у Галиных питомцев продолжались развлечения. Охотница истолковала мою задумчивость на свой лад:

— Что замер? — нарочито грубо спросила она, — будешь ждать, пока я усну?

— Жду, не дождусь, — подтвердил я, — а потом, надругаюсь над тобой и убью. Или — наоборот. Как там, у нас, у львов, принято? Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — вырвалось у неё, и она сама вытаращила глаза, от удивления, — чтоб тебя черти взяли!

Дверка захлопнулась и в тишине оглушительно щёлкнул запор.

Была уже глубокая ночь, когда в окно библиотеки запрыгнула гибкая фигура льва. Илья был уставший, но довольный. Сидя на подоконнике, он осмотрелся, оценил меня, читающего книгу у свечи; Галю, терпеливо вычесывающую волосы зеленоглазой девчушки, и только после этого, втянул носом запах.

— О, маленькая стерва?

— Спит, — пояснил я, не отрываясь от чтения, — ты не в курсе, где и зачем построили блок военных лабораторий «Питомник»? Похоже, очень древнее…

— Слыхом не слыхивал, — он спрыгнул в комнату и мяукнув, растянулся на диване, — какое блаженство! Ты её уже трахнул?

— Нет, — спокойно ответил я, не потрудившись узнать, кого он имел в виду, — и тебе не дам.

— Вот такая собака на сене, — пояснила Галя и полюбовавшись переливом волос своей воспитанницы, сказала, — иди, солнышко и помни: ты, как старшая, обязана следить за поведением остальных.

«Солнышко», приплясывая удалилось, на прощание подмигнув мне. Я подмигнул ей, в ответ и захлопнул книгу. Илья, лёжа на животе, с прищуром, смотрел на меня.

— Нет, я всё понимаю, — сказал он, — но, по-моему, это уже переходит все разумные границы. Или у тебя есть какой-то план?

— Не знаю, — честно ответил я и потянул кошку к себе, — такое ощущение, будто нечто блуждает по самому краю сознания, какая-то мысль, которую я никак не могу поймать.

— Иди, к своей Заре! — заявила Галя и прыгнула на диван, к Илье, — мои зверушки мне всё рассказали: как ты её обхаживал, за локоток придерживал, картинки ей показывал, статуи…А нам — ни выпить её, ни сексом заняться! Правда, милый?

Она поцеловала Илью и покосилась на меня. В её жёлтых глазах плескался смех. Похоже, львица понимала какую-то вещь, недоступную мне, но не торопилась делиться догадками. Засранка, что с неё взять!

— А, у тебя, как дела? — поинтересовался я, покусывая нижнюю губу, — нашли проход к центральному куполу?

— Чёрта лысого мы нашли, — хихикнул Илья и укусил Галю за сосок, — целую толпу чертей лысых. А я был герой! Двух охотников от смерти спас.

— Это ты не герой, — спокойно объяснила Галя и вцепилась ему в ухо, — это ты — дурак. А вообще, просто эпидемия какая-то: один — охотницу выгуливает, другой — охотников спасает. Это же ненормально и неестественно! Надо вам мозги вправлять.

— Это точно, — согласился я и прыгнул на подоконник, — пойду, прогуляюсь, мозги вправлю. А вы займитесь чем-нибудь нормальным и естественным. Потрахайтесь, что ли…

— Да, папочка, — сказала Галя, совершенно невинным голоском, — спасибо, хоть разрешил.

Некоторое время я сидел около окна, разглядывая панораму ночного города. Потом достал Ольгин медальон и покачал его на цепочке. Что-то…Нет, никак не могу сообразить.