Прайд

— Мерзавец, — согласился я, разглядывая задыхающегося Баджару, в глазах которого появилось странное выражение. Превосходства? — как можно было так оскорбить несчастную девочку? Сравнить её с Ольгой! Максимум, на что она способна после секса — это выпить тебя, как стакан хорошего вина. Не ужели тебе никогда не хотелось ощутить себя настоящим выдержанным напитком, скользящим в прелестные губки очаровательной девушки?

Жизнь твоя, словно жидкость струится,
Губ разверстых избегнуть стремится,
Зря лелеешь сосуд своей жизни —
Ей судьба без остатка пролиться!

— Говорите то вы все красиво, — прорвало нашего молчуна, — но я изучал священные книги и мне хорошо известно, красноречие — одно из орудий Царя Зла. Посланное Всевышним, идёт от сердца и не нуждается в красивой обёртке. А вот если ты задумал чёрное дело; придай ему пышное обрамление цветастыми речами.

— Ух ты! — восхитился я, поигрывая треспом, — так почему же всевышний не создал вас немыми? На кой чёрт вам языки, если всё праведное можно выразить делами?

Беседа неуклонно приобретала отвлечённо-философский характер, и моя простодушная кошка немедленно испытала жесточайший приступ скуки, отразившийся на её прелестном личике. А я, напротив, ощутил прилив энергии. Обожаю разговор с умным человеком, который не боится возражать и аргументировать свою точку зрения. К сожалению, так выходит очень редко и причин тому — множество. Самая главная — очевидная: недостаток умных людей с живым и раскованным мышлением. Не считать же таковыми местных философов и учёных, накропавших уйму мудрёных книг. Я читал эти опусы. Тут Баджара попал в самую точку: цветастое наполнение скрывало непреложный факт отсутствия каких-либо мыслей. Даже самых простых.

Бывало, конечно, мне встречался истинный интеллектуал, способный вступить в интересный спор. Но почти всегда — это были бедные запуганные людишки, которые при виде грозного льва начинали трястись, словно перед ними было воистину жуткое чудовище. Приходилось отправлять их в наш доморощенный Мордор, где они и пропадали навеки. Как с ними поступал Илья — ума не приложу.

В общем, оставались единицы — падишах, постоянно занятый какими-то делами; Илья благополучно сражающийся с демонами собственного подсознания и уже покойный, Назири. Поэтому, глупо было бы упускать подвернувшуюся возможность.

— Всевышний имеет свой план, недоступный никому из смертных. По этому плану он сделал людей именно такими, какие они есть, — сказал, после некоторого раздумья Баджара и привалился спиной к стене, — Точно так же многие спрашивают: почему мы не бессмертны? Ответ тот же — Божий промысел.

— Ай, ай, ай! — поцокал я и обнял за талию скучающую кошку, — нечто подобное говаривал один бестолковый гончар, лепивший кривые горшки. Глядя на очередного кривобокого уродца, этот лентяй вещал: так я и задумывал!

— Нелепо сравнивать Всевышнего с каким-то горшечником, — Баджара пожал плечами, — как и человека — с глиняной миской.

— Почему же? — поинтересовался я, — в чём существенная разница?

Мой собеседник стал в тупик. Вопрос был не так прост, каким казался с первого взгляда. Нет, для дурака всё было ясно и очевидно: кувшин глиняный, а человек — из мяса; человек жив, а кувшин — нет. Но Баджара был далеко не дурак.

— Человек способен приносить пользу, — неуверенно сказал он и я тотчас воспользовался его промашкой.

— Кувшин создан для того, чтобы приносить пользу и ни для чего иного. Мало того, если вспомнить твои слова, он — совершеннее человека, ибо приносит пользу не говоря ни слова! Ваш бог должен был населить мир одними кувшинами.

Некоторое время все молчали, пытаясь представить себе эту картину. Впечатляло! Жаль я убил Драмена, ему бы понравилось. Видимо, пытаясь избавиться от картины мира, населённого одними кувшинами Баджара, как следует, потряс головой. Галина непрерывно хихикала и прижималась ко мне.

— Тогда им некому было бы приносить пользу, — выдавил из себя Баджара и вдруг воодушевился, — венец творения Божьего — человек! Он способен на добро и зло, способен создавать и разрушать; способен молча приносить пользу и рассказывать об этом…

— Всё это — чепуха, — оборвал я его патетические излияния, — человек наделён массой недостатков, как физических, так и моральных. А самое главное — человек смертен. Но венец творения существует. Хочешь, я тебе его покажу?

Человек молча смотрел на меня расширенными глазами. Даже не знаю, чего он ожидал. Усмехаясь, я оторвал Галю от себя и одним плавным движением прокрутил её перед глазами Баджары. Хитрое создание тотчас поняло, что от неё требовалось и мгновенно избавилось от призрака одежды, оказавшись абсолютно обнажённым.