Прайд

Проверять я собирался действие треспа, раз уж врагу не удалось проверить его на мне. И проверка вышла на славу. Я, честно говоря, оказался просто поражён: листоподобный клинок легко кромсал прочную кольчугу и тело под ней, не увязая и не задерживаясь. Охранники, при этом, издавали воистину нечеловеческие крики и могли бы выиграть соревнования на самый громкий вопль в мире. Похоже тресп не только рассекал тело, но и вызывал какие-то дополнительные болевые ощущения.

Испытание оказалось столь же эффективным, сколь и коротким; я только вошёл во вкус, а десяток уродцев уже без движения замерли на ковре. Ни один из гоблинов не подавал признаков жизни, скаля кривые обломки зубов в каких-то немыслимых гримасах. Я, с уважением, оглядел новое приобретение. Его даже не требовалось вытирать после боя: гладкое лезвие сохранило прежний блеск и чистоту. Чудо, а не оружие! Главное — на этот раз оно было в нужных руках.

Пока я занимался исследованиями, кошки успели спеленать освободителя какими-то тряпками, приготовив пакет к транспортировке. Ольга пнула тюк ногой и вопросительно взглянула на меня. Я развёл руками и невинно ей улыбнулся. Они думают, я потащу груз в столицу? Больше мне делать нечего! Пусть выясняют между собой, кому предстоит это почётное дело. Я, тем временем, собирался подобрать оставшиеся хвосты.

— Идите к городским воротам, — скомандовал я, — и ожидайте там. Теперь можете убивать всех подряд — это уже не имеет никакого значения.

Кошка немедленно начали выяснять отношения, шипя и фыркая друг на друга, а я вышел вон и остановился, прислушиваясь. Отовсюду раздавались громкие крики, отрывистые команды и топот ног, обутых в тяжёлую обувь. Похоже, моя знакомая не стала терять времени даром и подняла, по тревоге, всех обитателей дворца. Значит, вся повстанческая конница и рать пытались спасти своего шалтая-болтая. Смысла в этом не было никакого.

Я же нырнул в знакомую дверь, собираясь перекинуться парой слов со старым пропойцей, прояснив один момент. Поэт продолжал неподвижно лежать около стены, но обстоятельства несколько изменились. Нет, ну это становилось, по-настоящему, смешным! Как только я собираюсь с кем-то побеседовать — его немедленно убивают! Алый язык кровавой лужи нагло дразнился из-под обмякшего тела, а в спине красовалась рукоять кинжала, знакомая мне, до боли. Нет — это не был тот же клинок, которым прикончили Хамидовского посланника, но делал его один и тот же мастер.

Уже ни на что не надеясь я перевернул Назири и увидел вытаращенные в смертной муке глаза, успевшие покрыться мутной плёнкой. Мертвее мёртвого. И уже достаточно давно. Похоже в то же время, когда мы оставили музыканта, кто-то навестил его. Но кто? И зачем? Если Баджара хотел заткнуть рот родственнику, то уже давно осуществил бы это. И каков смысл убивать несчастного пьяницу позабывшего, на каком свете он находится вообще? Вопросы без ответов.

Я пожал плечами и поднялся. Возможно мне стоило сказать некие, полагающиеся слова: всё-же умер любимый поэт. Однако мне было всё равно: после смерти Назири обратился в обычный кусок дохлятины и перестал интересовать меня.

Но разочарование осталось.

К выходу я добрался без приключений. Вероятно, все поднятые по тревоге, собрались в зале Освобождения и пытались сообразить, как же им поступать дальше; там бряцало оружие и доспехи, а кто-то истошно вопил, словно его поджаривали на медленном огне.

Вот возле выхода — напротив, всё тихо и мирно: кошки успели побывать здесь, полностью решив проблему охраны. Стражники вповалку лежали на ступенях, так и не успев извлечь оружие из ножен. Когда львицы что-то делают — они делают это на совесть.

Следующая куча человеческих тел попалась мне на площади висельников. Похоже, кошки наткнулись на особо невезучий патруль. Какой-то идиот совершенно безумно вопил из ближайшего переулка, а от дворца приближался слаженный топот множества ног. И ещё с пары направлений раздавались команды и шум бегущих людей. Видимо мы умудрились пробудить ото сна весь Сен-Харад. Какие мы молодцы!

Усмехаясь, я покинул весёленькую площадь и ускоряя шаг, поспешил к городским воротам. Навстречу, повизгивая подраненной свиньёй, метнулась длинная тощая тень и едва не столкнувшись со мной, резко отпрянула в сторону. Начальник привратников, пуская слюнные нити из оскаленного рта, брякнулся на колени и закрывая лицо ладонями, пополз по земле. Насколько я успел заметить его остекленевшие глаза горели лихорадочным безумием. Интересно, что такого натворили мои нежные кошечки?

Однако, времени на выяснение этого интересного нюанса у меня не оставалось: когда я добрался до ворот, со всех сторон слышались приближающиеся шаги, а из мрака вырастали фигуры солдат, озарённые мечущимся огнём факелов. Всё это было совершенно не страшно, но меня беспокоила одна мысль: а если Баджара таки успел выдать солдатам ещё несколько треспов?